К островам Индийского океана

«…Давным-давно, в незапамятные времена, старая женщина переходила вброд широкую реку. Живший там большой крокодил схватил и утащил ее в свою нору, что находилась на дне возле самого берега. Хитрая женщина притворилась мертвой, и крокодил отправился на охоту, оставив ее в норе: говорят, крокодилам нравится не совсем свежая пища, а может быть, он просто хотел пригласить на обед приятеля, кто знает… Так или иначе, крокодил уплыл, а женщина осталась в пещере. Тем временем крестьянин пригнал к берегу стадо зебу. Быки стали драться, и один, самый крупный, в пылу боя оступился и… провалился ногой прямо в пещеру. Тут уж старуха не стала зевать, крепко схватила его за ногу и жива-здорова выбралась наверх, на землю. Тогда-то и повелела Рафуцибе (так звали старую женщину) всем своим детям и детям их детей никогда не есть мяса зебу. Вот почему и сейчас на Мадагаскаре очень многие не едят говядину…»

Такова мадагаскарская притча.

Плетемся следом за парой зебу, что влачат по раскаленной мостовой арбу на двух высоких, нещадно скрипящих колесах. Над улицей раскинуто гигантское опахало равеналы — «дерева путешественников», самого древнего представителя флоры острова: в основании веером расходящихся листьев, расположенных полукругом, как лезвия зеленых ножей, до пяти метров каждый, долго сохраняется сладковатая влага, коей может воспользоваться путник. Удивительное дерево из тропических лесов пришло на улицу Анцерананы.

Минуя квартал за кварталом, попадаем на базар.

— Если пойдете на рынок, помните: все, что спросят, разделите пополам, это и будет истинная цена, — говаривали опытные моряки.

Экзотический рынок, кипящий людьми и красками, — сам по себе удивительное зрелище. Вся окружающая крытый рынок площадь превращена в базар. Среди зеленых островков кокосовых орехов под черными шляпками зонтов расположилось на плетеных циновках мужчины и женщины, тут же кувыркаются в пыли грязные, красивые, как картинки, ребятишки, сверкают жгучие глаза. На асфальте расстелены влажные клеенки с горками серо-сизых лангустов, креветок и крабов в наростах ила. Ударяет в нос запах свежей, только что пойманной рыбы. На высоких жаровнях тлеют угольки, шипит пальмовое масло, тушится рис с пряностями, кое-где вьется дымок из виланбари — горшков для варки риса, пекутся в горячей золе бананы.

Геометрические и растительные орнаменты украшают плетения из бамбука, рафии, пальмовых волокон. Корзины всех форм и размеров, сумки — от крошечных до вместительных, как кофр, сети, сетки, канаты, штабеля вложенных одна в другую широкополых шляп из рисовой соломки, похожие на высокие стопки желтых блинов.

Пунцовые, бирюзовые, алые, перемещаются цветные пятна одежд, яркие ламбы, сотканные из хлопка или шелка, свободными складками драпируют фигуры, остается лишь удивляться, как мудро и гармонично приспособлена одежда к условиям жизни. Малагасийская ламба, лава-лава в Полинезии, парео, изящное индийское сари…

Основной компонент малагасийской национальной одежды, именуемой ламба, — не что иное, как кусок ткани оригинальной расцветки, — может служить юбкой, подобием сарафана, просто шалью и даже… при необходимости скатертью в доме! Несколько метров материи, немного искусства, и без участия иголок и ниток рождается одежда.

Но увы, попытка зарисовать живописный типаж обречена на неудачу: женщины отворачиваются, завидя альбом, закрывая лицо, стараются прошмыгнуть мимо.

Вскоре грунтовая дорожка уводит нас от рыночной площади Анцерананы к окраине, где серые кубики хибар, бедные, почти нищие жилища из досок и ящиков с узкими, похожими на щели окошками, беспорядочно разбросаны по красной земле.

Уходим из Анцерананы. Роже Сансивалон и Ги Рабарисун. Усоногие. Как акула стакан съела

Алексеев

Восьмое апреля, день ухода из Анцерананы. На берегу снова толпа, добрые улыбки, пожелания счастливого плавания. Блеснув на солнце, летят за борт монетки — невинная хитрость, старая примета.

Впереди второй этап работы на полигоне Фаркуар и несколько станций на шельфе у северо-западной оконечности Мадагаскара, в районе острова Нуси-Бе. Работаю в мастерской, закрепляю пастельные рисунки, сделанные в Анцеранане, и вдруг слышу за спиной одобрительное «О-ля-ля!»: в открытую дверь заглядывают две добродушные шоколадно-смуглые физиономии — это взятые на борт в Анцеранане наблюдатели, молодые сотрудники Национального центра океанографических исследований Роже и Ги. Худощавые юноши в синих джинсах и майках.

В курчавых волосах Ги с удивлением вижу седину. Лицо своеобразное, запоминающееся: от широкого выпуклого лба резко сужается к подбородку, над верхней губой усики, маленькая черная бородка. Ги Рабарисун родился в Анцеранане, по специальности ихтиолог, ему посчастливилось пройти стажировку во Франции, в Центре океанологии. Сейчас занят проблемой исследования рыбных запасов страны с точки зрения экономического их использования.

— Лена, спросите его, пожалуйста, где он учился до стажировки?