К пению птиц

— Те же джунгли, — проявляю я встроенное в меня стремление объяснять путем сравнений.

Это не только путь к тривиализации очевидных истин и не только сведение сложного к простому или нового к уже знакомому. Находясь в непрерывном процессе сравнения себя с себе подобными, мы дрожим между счастьем и несчастьем как между верой и неверием. Дрожим, образуя липкую общность, вместе держась за жизнь.

Я сказал трюизм, что Общество — это те же джунгли. Однако при этом мне открылось вневербальное пространство, в котором то ли скалится, то ли хохочет, раскачиваясь на лиане, лохматый и многопотентный, трусливый, но бесстрашный Я.

Примерив к себе обезьянье косноязычие, я понял, что метафора — мост между языком и Метаязыком.

Тут же я снова осознал, почему мистическое влияние Книги не способны поколебать никакие достижения науки: Книга — энциклопедия метафор, образующих основу сознательной ментальности, Учебник Метаязыка.

При разрушении Вавилонской Башни, одни и те же метафоры волшебным образом разошлись по всем языкам, так что сохранилась Надежда на возврат к единству. Мои рассуждения — фантазии о том, как она может воплотиться в новой ипостаси.

Прошу прощения, если в фантазиях недостает веселья. Это — не умышленно. Напротив, моя цель — убедиться, что я — участник веселой игры с жизнью.

В силу своей липкости адресую этот текст себе и другому.

В силу своей липкости мечтаю другого убедить.

И весь фокус состоит в том, что даже если я знаю, что прав, я себе поверю, только если мне поверит он.

Он — это ты, читатель.

Всё, о чем я говорил — и трудный путь к Метаязыку, по которому приходится идти, так и не придя, всю жизнь, и делающее историю движение от оборонительных тягот Личности к спасительному и бессмертному Мы — все это предопределено нашим устройством.

Хочу и боюсь так думать.

Хочу, потому что это было бы прекрасно — осознать себя рабом Высшей Силы, а боюсь, потому что страшно.

— Антон Павлович, может, где я и соврал, но только не тут.

46. Под присмотром Всевидящего Ока

— Наша власть от Бога, — говорили правители и вкладывали деньги в храм.

Храм наполнен эхом, так что любой звук кажется вздохом.

Вздыхающая тишина.

Необходимость благопристойного поведения.

Заразительность зевоты.

Личность вышла из храма наружу, под открытое небо, и ощущает неудовлетворенность из-за смешанности чувств.

Следящий за Личностью я могу описать неудовлетворенность следующим образом.

Моя жизнь подчинена исполнению встроенных в меня желаний. Я спрашиваю себя:

— Чего ты хочешь?

И хотя на горизонте виднеется остров Бали, прихожу к выводу, что главное желание — избежать страхов, а среди немногих прочих — желание выглядеть благопристойно, также и в гробу.

Желание избежать страхов — занятие, ставшее в жизни привычным. Дорога внутреннего мира была всю жизнь в сумерках, и лишь иногда молнии догадок давали понять, что я движусь по дороге, а не просто по странной местности, населенной, кроме меня, душами живущих и умерших, а также нашими Кукловодами или, вполне возможно, Кукловодом, который так устроен, что Он — один на Всех.

Сумерки не мешали мне натягивать Поводок и радоваться, когда казалось, что с другой стороны натянутого Поводка меня дергают, то есть, что я не брошен без призора.

Не пора ли хоть в конце жизни понять, что я живу под присмотром всевидящего Ока? Во мне уже нет вопроса, есть Оно или Его нет, потому что в Его существование я не могу не верить: если существую я, значит, есть Оно.

— Понял! — кричу себе молча, а при этом надеюсь, что Око также и слышит.

47. Сила духа сомневаться

Неужели это и есть, наконец, понимание, что я таки да не одинок?

Однако если отбросить всю и всяческую мистику, то я просто констатирую свою полную и постоянную — до гроба! — социальность.

Вот так и выходит, без всякой мистики, что поскольку самосознание зиждется на вере, значит предопределенность всего происходящего вполне совместимо с влиянием на мою жизнь сидящего у мусорника черного Кота.

Лестница понимания, поднимающаяся даже не от Акулы, а от первой же Молекулы, способной отличать одни молекулы от других, эта Лестница — вот она, я как раз на ней.

Остановлюсь, чтобы оглядеться.

Не все же время карабкаться, даже если время истекает.

Весь фокус не в том, чтобы истечение остановить, а чтобы сделать его непрерывным.

Вся сила меня состоит в том, что мне в мечтах может показаться, будто я бессмертен.

Вся сила нас состоит в том, что мы претворяем в жизнь все, что нам кажется.

Готов поспорить, что динозавру с крыльями сначала показалось, будто он летит.

Молекуле нужно, чтобы мы, веря в бессмертие, не покладали рук!

Между тем, у суки в жизни перемены: дававшая ей на зиму городской приют хозяйка этим летом продала свою дачу, и теперь сука сменила нашу улицу на другую. Иногда мы встречаемся и тепло приветствуем друг друга. Я остаюсь в ней, как она — во мне. В этом смысле ее покойный друг — также с нами.

А может, это нам дано — всё-таки познать, что есть Царство Божие?

Беременным советуют смотреть на красивые вещи. Говорят, тогда и ребенок будет красивым.