К победным рассветам

При выключении мотора от выхлопа вспыхнул вытекавший на глушитель бензин. Небольшое вначале пламя быстро разрасталось. Но к нам уже со всех сторон спешили друзья. Общими усилиями им удалось ликвидировать пожар. Однако самолет нуждался в серьезном ремонте. Мы не отчаивались только потому, что были уверены: воентехник 3 ранга Иван Прокофьевич Козликин вместе с механиками и мотористами сумеет в кратчайший срок вернуть машину в строй.

Когда пришли в землянку, я наконец решился снять унт. Обожженная нога заметно распухла, при малейшем движении я ощущал сильную боль. На голове у меня образовался ком из сгустков крови и волос. Всю ночь не мог сомкнуть глаз. Поднялась температура, двигаться без посторонней помощи я уже не мог. На следующее утро меня отправили в Серпухов.

Госпитальная обстановка с непривычным покоем, запахами лекарств, сдержанными стонами раненых действует угнетающе. Но вскоре я стал передвигаться самостоятельно и лежать на койке уже не мог. В коридоре было лучше: туда выходят выздоравливающие и легко раненные. Можно услышать множество самых неожиданных историй — радостных и печальных. Многие говорят, что немцы опять продвинулись и теперь подошли к Москве. Слушаешь такое, и сердце невыносимо щемит. Неужели не устоит столица?

Но в последние дни упорно говорят о том, что в лесу недалеко от Серпухова сосредоточиваются советские танки. В морозные ночи мы чутко прислушиваемся, стараясь уловить знакомый гул танковых двигателей или лязг гусениц. Иногда эти звуки и в самом деле доносились до нас. Они звучали музыкой радости и надежды. Значит, есть сила у нашей страны, у нашей армии. Придет час, и враг почувствует это на собственной шкуре. Ведь об этом еще 6 ноября дал понять всем советским людям, всем нашим зарубежным друзьям Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин.

В один из декабрьских дней в госпиталь неожиданно заявились Михаил Тимошин, Петр Литвиненко и Александр Смирнов. Они поочередно обняли меня, а потом командир корабля как-то торжественно и горделиво сказал:

— Смотри, Иван!

Да, этим действительно можно было восхищаться. У каждого моего товарища на гимнастерке сверкал орден Красного Знамени. От души поздравляю их, расспрашиваю о полковой жизни, о тех, с кем еще недавно делил опасности в огненном фронтовом небе. Особенно радует то, что в полк прибывают с авиационного завода самолеты ДБ-3Ф (Ил-4). Однополчане перебазируются на новый аэродром, расположенный северо-западнее Москвы. Все ждут больших и важных событий на фронте.

Радостной была короткая встреча с друзьями, грустным — расставание с ними.

— Скоро увидимся, — заверили они меня. Но случилось так, что распрощались мы навсегда. Через несколько дней до меня дошла страшная весть: экипаж Михаила Тимошина из очередного боевого вылета на аэродром не вернулся. Очевидцы утверждали, что подбитый бомбардировщик взорвался от собственных бомб и рассыпался в воздухе. Каждый из нас сознавал, что потери на войне неизбежны, но сердце никак не хотело мириться с этой утратой. Ведь не стало самых верных друзей, с которыми я сделал около 40 дневных и ночных боевых вылетов. С ними всего несколько дней назад я делил радость по случаю высоких правительственных наград.

В те горькие часы невольно подумалось о несправедливо трудной судьбе летчиков-фронтовиков. Если, к примеру, загорелся на поле боя танк, то все, кто уцелел, могут успеть выбраться из него на землю. Их вынесут из огня, перевяжут, спасут. А у экипажа подожженного самолета мало таких надежд. В воздухе им никто не сможет помочь. Боевым друзьям остается одно: проводить печальным взглядом устремившийся к земле факел...

Никогда не изгладится в моей памяти вечер, когда мы услышали сообщение о контрнаступлении Красной Армии под Москвой. Напрягая слух, старались уловить отзвуки далекой канонады, громыхавшей от Калинина до Тулы. И, вполне понятно, как к любимой музыке прислушивались к гулу моторов бомбардировщиков. Даже строили догадки, куда и с какой задачей летят они в эти суровый морозные ночи.

Трудно лежать в госпитальной палате, когда совсем недалеко разворачиваются такие волнующие события — на земле и в небе Подмосковья с невиданной до сих пор силой грохочут бои. И наступают уже не гитлеровские полчища, а советские воины. Мы, раненые, следим за этими боями, наши сердца вместе с теми, кто отбрасывает врага на запад. Собравшись по двое, по трое, летчики, штурманы как бы перелистывают страницы своих, пока не столь уж больших, фронтовых биографий, придирчиво всматриваются в каждую их строку, как строгие судьи разбирают причины каждой удачи, каждого промаха.