К портретам русских мыслителей

Поистине удивительна и почти неестественна тяга к философским рассуждениям совсем и не в теоретизирующих только, а и в широких кругах нашего общества на фоне все большего материального стеснения рядового читающего человека и чреды терроризирующих его катастроф. А может быть, наоборот, дело как раз в этих затянувшихся и нарастающих бедствиях, объяснение которым наш соотечественник по чуткому наитию своему ищет именно у философов начала века, недаром так долго запертых в шкафах. Дело, по-видимому, в том, что при всей видимой и действительной разнице между зажиточной и богатой перспективами Россией эпохи П. Столыпина и «Вех» (1909) – и Россией конца столетия, попавшей в капкан последнего истощения, существует сходство: острая нужда в реставрации своих жизненных основ. Только – тогдашней России предстояло вернуть дух, а сегодняшней еще и материю. И так же, как тогда страна вступала в эпоху решающего исторического выбора, который как раз и формулировали авторы «Вех», так и теперь она снова поставлена перед ним. Вот почему не всегда осознанно, а часто импульсивно российский человек испытывает избирательное сродство по отношению к мыслителям, стоявшим у начала той истории, «развитой этап» которой он на себе переживает, и предлагавшим ей альтернативу.

Предоставим слово одному из участников предприятия С.Л. Франку:

«Весна 1909 г. была ознаменована <…> большим литературно-общественным событием – опубликованием сборника “Вехи”, в котором семь писателей объединились в критике господствующего интеллигентского, материалистического или позитивистически обоснованного политического радикализма <…>. Несмотря на отсутствие всякого сговора (каждый из нас ознакомился с содержанием “Вех” только после их опубликования), “Вехи” выразили духовно-общественную тенденцию, первым провозвестником которой был Петр Струве. Эта тенденция слагалась из двух основных моментов: с одной стороны, утверждалась необходимость религиозно-метафизических основ мировоззрения – в этом отношении “Вехи” были прямым продолжением и углублением идейной линии “Проблем идеализма”; с другой стороны, в них содержалась резкая, принципиальная критика революционно-максималистических стремлений русской радикальной интеллигенции»[490]. «Событие», о котором пишет Франк, заключалось в том, что названные им литераторами философские публицисты, экономисты, правоведы, видные участники левого идейного движения в России, выдающиеся представители той общественной группы, которую Г. Федотов позже назвал «орденом интеллигенции», выступили с покаянным философским отречением от своей недавней веры и с призывом к бывшим единомышленникам отказаться от застарелого атеистического исповедания и от установок на революционное сотрясение общества, проектируемое «секулярным социальным утопизмом» (С.Л. Франк). «Проблемы идеализма» (1902), которые упоминает цитируемый автор, были начальным философским шагом к этому духовному обращению. Участники «Проблем», среди которых были и авторы будущих «Вех», ограничивались пересмотром господствующего позитивистского умонастроения с его неверием в истину и моральным релятивизмом, противопоставляя ему преимущества философского идеализма с его абсолютами и уважением к личности, но не выходили в сферу «общественности». «Вехи», «сборник статей о русской интеллигенции», как справедливо отметил самый яростный их противник, будущий вождь социалистической революции Ленин, ставил под вопрос все, чем жил левый лагерь, вся русская революционная интеллигенция: ее идеалы, общественную доктрину, ее тактику, наконец, ее психологию.

«Вехи» родились из опыта «малой революции» (1905 года) как, по выражению П.Б. Струве, «призыв и предостережение» от большой.