К портретам русских мыслителей

Еще от нашей культурной воли зависит актуализация старых сокровищ в юных умах. Не раз цитировался пассаж Габриэля Марселя о новом экзистенциальном герое – ветеране-отставнике, вопреки духу времени в уединении переводящем «для себя» Горация. Но тот же экзистенциальный герой, желательно, должен помолодеть до юношеского возраста, войдя в когорту перспективных носителей высокой культуры, настолько же малую, как и добыча нашего старателя. У Р. Брэдбери в знаменитом романе «451^опо Фаренгейту» в условиях уничтожения книжной культуры ее спасают для будущих поколений единицы диссидентов-энтузиастов, выучивающих наизусть, прячущих в своей памяти то или иное великое творение. Что-то похожее на выращивание таких энтузиастов нужно теперь. И нечего бояться их «элитарности»; пусть школ и лицеев, претендующих на «золотое сечение», будет не так уж много, но пусть они будут по возможности независимы от культурной моды. И главное образовательное дело таких заведений – возродить «наивное» переживание того, что одушевляло старую культуру, а не подготовить кучку эрудитов.

Вот и все немногое, что можно сделать «в конце эона», если не впадать ни в отчаяние, ни в утопический радикализм. И собрав котомку с этим немногим добром, «препоясав чресла», ждать Непредвиденного как знамения нового начала.

О «Непредвиденном» я впервые прочитала у Генриха Бёлля в молодую пору своего увлечения его прозой и содержащимся в ней посланием – в романе «Бильярд в половине десятого». Тогда я не вполне уразумела, что же автор хочет передать этим «экзистенциалом», – поняла лишь, что его герои не только от самих себя, но и свыше ждут решения своей судьбы. По прошествии лет я нахожу в категории Непредвиденного источник терпения и мужества для противостояния тем временам, что на дворе. Можно более или менее правдоподобно описать нисходящий маршрут родной нам культуры, но суд над ней, с соответствующей выбраковкой, совершит – и укажет, что за поворотом, – промыслительная сила, действующая в мире.