К последнему царству

С самого начала Запад пытался действовать через прикормленную российскую либерасню. Но с прикормкой возникли большие проблемы. Во-первых, русские запретили какое бы то ни было иностранное финансирование каких бы то ни было российских организаций. Больше не спрашивали, имеет ли это финансирование отношение к политике, больше не требовали регистрироваться в качестве иностранных агентов. Таковых агентов вдруг не стало в России ни одного. Во-вторых, полностью запретили в России деятельность международных организаций. «Врачи без границ» вопили: «Мы же просто помогаем лечить людей. Русские лишают своих больных нашей помощи». На этот демарш Ставров ответил: «Во всем мире хорошо известно, что «Врачи без границ» это на самом деле «Враги без границ». Но теперь их деятельность будет иметь границы. Это границы России». Даже всем привычный «Красный крест» был изгнан за границы русского государства, не говоря уже про всякого рода «международные амнистии».

Западу стало почти невозможно подкармливать прозападную оппозицию в России. И вдруг оказалось, что ни какой прозападной оппозиции в России почти нет. Лидерам протеста без надежды на иностранное финансирование стало не интересно протестовать. К тому же стало страшновато, могут ведь и к стенке поставить, а это было племя совсем не героическое. И то, как «протест обосрался» все ещё хорошо помнили. Теперь в Рунете лишь горстка романтических мальчишек, искренних и бескорыстных, продолжала отстаивать западные ценности. Для спецслужб не было проблем всех этих мальчишек пересчитать по головам, потому что Рунет, некогда либеральный на 90%, был теперь либерален максимум на 10%. Власть пока не трогала юных дурачков, но опричная свора Курилова была к ним совершенно безжалостна.

Запад пытался бряцать оружием на границах России, устраивая многочисленные учения, манёвры и «демонстрации флага». Россия ни чем подобным не занималась, но Ставров ещё раз предупредил: «На удар обычными вооружениями мы ответим ядерным оружием». «Бряцание оружием» понемногу сошло на нет.

Запад исчерпал весь свой русофобский арсенал. И в это время шведский медиа-магнат средней руки Валленштейн выступил в одном из своих изданий со статьей, которая потрясла Запад ещё больше, чем заявления Ставрова. Валленштейн кроме прочего писал: «Мне нравится то, что происходит в России. Как говорил в своё время о русских Поль Робсон: «Хорошие парни. Жизнь по-своему переделали». Запад сгнил, мы сами это знаем. Россия не хочет гнить вместе с нами. Там ещё достаточно здоровых сил. Впрочем, мне кажется, что Ставров совершает некоторые ошибки. Кое-что ему не стоило бы делать, кое-что стоило бы делать по-другому. Но кто бы избежал ошибок, взявшись за столь великое дело? А, может быть, я ошибаюсь, потому что не всё понимаю в русских делах. В любом случае, русский опыт очень интересен».

На Валленштейна с гневом набросились чуть не все СМИ мира, да так, как и на Ставрова ни когда не набрасывались. В итоге уже через месяц сей дивный швед, и в Швеции-то до этого далеко не всем известный, стал известен всему миру, превратился в значительную международную фигуру. Рейтинги его СМИ взлетели до небес, ведь все хотели рвать Валленштейна на части, а для этого надо было сначала прочитать, что он пишет.

Как-то в одном из интервью, которое Валленштейн раздавал теперь направо и налево, он обмолвился, что они на самом деле очень мало знают о том, что происходит в России, хорошо бы всё увидеть своими глазами. Через 3 дня его пригласили в посольство России и вручили факсимильную телеграмму Ставрова, где было только два слова: «Заходи, поговорим».

Когда Валленштейн сошёл с трапа самолёта в Москве, он был удивлен, что его ни кто не встречает. С минуту он растерянно озирался, потом к нему подошёл крепкий молодой человек, который предложил ему следовать за ним. Это был всего лишь шофер, который на простеньком автомобиле куда-то его повез. Оказалось, что в Кремль. Ставров встретил его в небольшой уютной комнате.

– Признаться, я надеялся на чуть более торжественную встречу, – с улыбкой сказал швед, пожав руку Ставрова.

– Чего ради? Стать антигероем на Западе, ещё не значит стать героем в России, – сказал Ставров с неожиданной для себя мягкостью.

Валленштейн мгновенно понял, что все комплименты, которые он заготовил для Ставрова, ему не пригодятся. И он решил говорить безо всякой дипломатии, напрямик.

– Вы заинтересованы в той информационной поддержке, которую я вам оказываю?

– Нет, совершенно не заинтересован. Мне не нужны агенты влияния на Западе. Так что, если вы видели себя в этой роли, то сразу скажу: ваша частная инициатива ни какой поддержки с нашей стороны не получит.

– Но ведь на Западе создают совершенно людоедский образ современной России.

– Ну и что? Как это может нам повредить? Мне совершенно безразлично, что говорят о России на Западе.

– Значит, вы собираетесь в одиночку противостоять всему миру?