К. Р. Баловень судьбы

Вскоре, сойдя с фрегата в Афинах, он принимает решение пожить некоторое время у сестры Ольги Константиновны – королевы эллинов. В ее летней резиденции в Татое, среди прекрасной южной природы, которая умиротворяет, способствует душевному спокойствию, Константин чувствует потребность вновь обратиться к поэзии. Свои чувства он выразил в «звуках арфы золотой», в «святом песнопенье», посвященном скорбящему душой «Псалмопевцу Давиду»:

О, царь, скорбит душа твоя,
  Томится и тоскует!
Я буду петь: пусть песнь моя
  Твою печаль врачует.

Пусть звуков арфы золотой
  Святое песнопенье
Утешит дух унылый твой
  И облегчит мученье.

Их человек создать не мог,
  Не от себя пою я:
Те песни мне внушает Бог,
  Не петь их не могу я!

О, царь, ни звучный лязг мечей,
  Ни юных дев лобзанья
Не заглушат тоски твоей
  И жгучего страданья!

Но лишь души твоей больной
  Святая песнь коснется, —
Мгновенно скорбь от песни той
  Слезами изольется.

И вспрянет дух унылый твой,
  О, царь, и торжествуя,
У ног твоих, властитель мой,
  Пусть за тебя умру я!

Читаешь это стихотворение, и невольно вспоминаются слова яркого представителя русского зарубежья философа Семена Франка, написавшего однажды о том, что для Александра Сергеевича Пушкина поэзия была «выражением религиозного восприятия мира». Думается, эти слова в полной мере можно отнести и к поэтическому творчеству великого князя Константина Константиновича. Даже к такому раннему его литературному опыту, как «Псалмопевец Давид», который открывает большой цикл стихотворений на библейскую тему.

К этому же времени относится и стихотворное послание любимому кузену, великому князю Сергею Александровичу. Оно носит ностальгический характер и написано в романтической традиции. Стихотворение «Письмо» содержит зарисовки быта и воспоминания о былых встречах, но прежде всего оно напоминает о том, что адресовано сыну, недавно потерявшему отца:

…Неумолимою судьбою
Надолго вновь разлучены
Опять тоскуем мы с тобою,
Опять друг друга лишены.
На север сумрачный и дальний
Тебя увлек твой рок печальный;
На царство снега, зим и вьюг
Ты променял роскошный юг.
Но дней былых былое счастье
Найдешь ли ты в краю родном,
И в сердце пылком и кругом
Не встретишь ли одно ненастье?
Минувших лет не воскресить!
Былых времен не возвратить!
А помнишь Стрельну, Павловск милый?
А помнишь Царское Село?
И нашей осени унылой
Не то мороз, не то тепло?
А наши радости и беды?
А наши долгие беседы
В вечерний час с тобой вдвоем
За самоваром и чайком?
А на дворе так заунывно
Осенний ветер завывал,
По стеклам окон дождь хлестал,
А мы, бывало, непрерывно
Всю ночь болтаем напролет,
Пока совсем не рассветет.
Прошло то дорогое время!
Уж милых сердцу боле нет, —
Тебе осталось только бремя
Воспоминаний прежних лет.
Но ты, не помня горькой доли,
Как знаменосец в ратном поле,
Иди с хоругвею своей,
Иди вперед, иди смелей,
К высокой цели твердой волей
Стремися пылкою душой,
Стремись до сени гробовой
И в этой жизненной юдоли
Среди порока, зла и лжи
Борьбою счастье заслужи!

Однако стихи, ставшие для Константина неиссякаемым источником радости, не заслоняют размышлений о необходимости уйти с морской службы. Предвидя гнев отца, великий князь все же отправляет Александру III письмо, в котором просит освободить его от флотских обязанностей. В ожидании монаршего решения в декабре 1881 года он отправляется на фрегате «Герцог Эдинбургский» в Египет.