К сердцу Африки

Проехав довольно быстро чуть ли не через всю Сахару, я прибыл наконец в Форт-Лами. Форт-Лами находится примерно на полпути между выжженной солнцем Сахарой и саваннами Судана. Это дикое и запущенное место несет на себе отпечаток тех времен, когда первые колонисты построили здесь крепость. В 1947 году, заехав в Форт-Лами, я еще застал гарнизон. Под порывами суховея развевался трехцветный французский флаг. У солдат было что-то неуловимо профессиональное в манере держать себя, и я заключил, что это одно из подразделений иностранного легиона. У зданий в старом французском колониальном стиле были толстые стены и черепичные крыши.

Власти посматривали несколько скептически (и не без основания) на автомашины туристов и требовали соответствующей документации, удостоверяющей в том, что данный автотурист действительно может осуществить путешествие по Сахаре.

Прибыв сюда через несколько лет, я не заметил особых изменений в облике города. Правда, здесь выстроили аэропорт и отель, в котором водились летучие мыши и всякие насекомые, а противомоскитные сетки над кроватями изобиловали дырами. Впрочем, большую часть суток гости свободно обходились и без кроватей, так как дни и ночи они проводили в баре.

Колония Чад и Форт-Лами были основаны еще в 1900 году. Лами, Жолланду, Менье и Эмилю Жентилю удалось не только проникнуть в этот район, располагая чрезвычайно ограниченными силами, но и найти общий язык с вождями племен, которые сначала были настроены весьма воинственно.

Да, проникнуть в колонию Чад было очень и очень нелегко. Достаточно вспомнить, что еще несколько лет назад на доставку грузов сюда по суше и реке уходило от одного до двух лет.

Вообще весь этой район расположен ужасно неудобно. На севере находится пустыня Сахара, которая так раскалена солнцем, что даже зимой транспортировка грузов здесь сопряжена с невероятными трудностями. А о том, чтобы проехать здесь летом, в самую жару, и говорить нечего. Дорогу через пустыню разметить почти невозможно, так как песчаные бури, насыпающие высокие дюны, мгновенно изменяют облик местности.

От Форт-Лами до Алжира четыре тысячи семьсот километров, и, хотя по пустыне ходят специально оборудованные машины, любая из них всегда может сломаться. Ничуть не легче проехать отсюда на восток, запад или юг. Шесть месяцев в году, в период дождей, дороги остаются абсолютно непроезжими.

Собственная машина в Форт-Лами — непозволительная роскошь. Даже самые мощные грузовики выдерживают здесь от силы несколько лет, хотя на период дождей их консервируют. И прежде чем машина попадает сюда, она проходит несколько тысяч километров по ужасным африканским дорогам.

Жизнь в Форт-Лами мало кого могла привести в восторг. Днем люди сидели в баре и тупо смотрели на белесые стены. А оживали они только ночью.

В то время я был еще трезвенником, но скоро понял, что ходить в бар было здесь не менее важным делом, чем, например, дышать. В противном случае я просто оказался бы вне общества.

Пару дней я еще старался противиться искушению, но однажды вечером в баре было особенно шумно. Там раздавались взрывы смеха, гремела музыка, а вся веранда была украшена разноцветными фонариками. Несколько раз я пытался уснуть, но все было тщетно. Тогда я встал, оделся и направился в бар.

— Какого черта… здесь происходит? — спросил я.

— Ничего особенного, — ответили мне. — Просто мы празднуем рождество.

Я не мог не признать, что после своего путешествия по пустыне вел совершенно отшельническую жизнь, и решил, что мне следует как можно скорее наверстать упущенное.

На следующий день события минувшей ночи представлялись мне как в тумане. Но один эпизод очень отчетливо врезался в мою память: маленький, улыбающийся мсье Куто сказал, что через несколько дней султан устраивает большой праздник, который состоится в Бонгоре, примерно в трехстах километрах к югу от Форт-Лами. Это необыкновенно красочное зрелище; кроме того, как ожидают, в празднике примут участие «хвостатые африканцы». Хвостатые? Нет, у них не такие хвосты, как у обезьян, но что-то в этом роде.

Правда, многие из присутствующих стали горячо доказывать, что у «хвостатых африканцев» действительно настоящие хвосты, однако мсье Куто очень спокойно указал на беспочвенность этих слухов. Кроме того, он обещал взять меня в Бонгор, где, возможно, я смогу встретиться с представителями народа масса.

И вот мы едем в Бонгор. Издали наш джип напоминает огромный ящик, выброшенный на местность чьей-то гигантской рукой. В силу особенностей здешнего рельефа нам приходится ехать не на четырех, как обычно, колесах, а на трех, на двух, а порой и на одном колесе, не говоря уж о тех незабываемых мгновениях, когда мы вдруг повисаем в воздухе, а потом с грохотом падаем на землю.

— Неужели машина выдержит это чудовищное испытание на прочность? — шепотом спрашиваю я.

— Едва ли, — спокойно отвечает Куто. — Но в распоряжении департамента дорог находится еще с десяток таких машин, а у здешних автомехаников, как правило, не так уж много работы.