К северу от любви

Степанов добежал до машины и привалился боком к водительской двери – у него перехватило дыхание от непривычной дистанции с препятствиями. От новостей, способных перевернуть ход следствия и стать сенсацией в криминальных СМИ, у него плыло перед глазами.

– Имен у парня много, судя по всему. Женщина, с которой он выходит из дома и которую возит на машине вашей бывшей пациентки, называет его Иван. И ее дети зовут его дядя Ваня.

– Так, срочно вызывайте полицию! – Илья Иванович влез в машину, завел двигатель. – Хотя не надо. Я сам! Уже еду. Диктуйте адрес…

Харитонов с сожалением смотрел на отъезжающий автомобиль, на котором приехал сюда. Степанов соскочил, как сказали бы его бывшие сокамерники. Ни одного сочувствующего рядом. Никого, кто мог бы подтвердить его алиби на этот час. А камер тут нет, черт бы все побрал!

Он повернул голову влево, в сторону подъездов крайнего дома. Женщина с собакой. То, что нужно. Она его вспомнит, если вдруг понадобится.

– Простите меня. – Подойдя к ней ближе, Харитонов замер в пяти метрах с прижатой к груди рукой. – Давно не был здесь. Тропинка, как и раньше, выводит на соседнюю улицу?

Ей хватило тридцати секунд, чтобы решить, общаться с ним или нет.

– А куда же ей еще вести, как не на параллельную улицу, – с легким вызовом отозвалась она и на всякий случай подтянула за поводок собаку поближе.

– Спасибо. – Он попятился, все так же прижимая руку к груди. – А то смотрю, все вроде бы изменилось. Живая изгородь. Цветы. Детская площадка. А тропинка все так же виляет.

– Людей не отучить ходить привычным маршрутом, – с легкой обидой проговорила женщина и, нагнувшись, подхватила пса на руки. – Только теперь там забор поставили высоченный. Склады магазинные огородили.

– А как же народ топает? – Он улыбался ей приветливо и мило, мысленно взывал к ее памяти: запомни, запомни, запомни. – Тропа-то не зарастает.

– А что народ? Выломали дыру в заборе, метр на полтора. Через нее все и лазают. Ну неужели три остановки на автобусе туда ехать, господи помилуй! – возмутилась она. – Магазин в шаговой доступности, а они забором обнесли.

Она мгновение думала и добавила:

– Идиоты!

Женщина повернулась и исчезла в крайнем от них подъезде. А Харитонов пошел по тропе. На ходу сверился со временем, запомнил точное количество часов, минут и секунд. Это может понадобиться, чтобы доказать свою непричастность к какому-нибудь дерьму, случившемуся поблизости.

Через тридцать метров тропа обрывалась полутораметровой дырой в заборе. Он в нее нырнул, понимая, что, возможно, поступает не совсем правильно, шагнул вперед и сразу наткнулся на картонные коробки. Складировать их именно здесь у сотрудников магазина не было никакой необходимости: чуть левее стояло несколько мусорных контейнеров. Пустых, что важно.

Препятствие. Тем самым, понял Харитонов, проникающим через пролом в заборе чинили препятствие. Вот вам, мерзавцы! Спотыкайтесь! Будете знать, как ломать заборы.

Он перешагнул картонные коробки. В одной застрял ботинком, стряхнул с раздражением и пошел все той же тропой, которую хозяева магазина не решились заасфальтировать. Обогнув угол магазина, Харитонов встал на тротуаре и огляделся.

Почему он не был здесь раньше? Почему не посмел прийти сюда тогда, десять с половиной лет назад? Ведь могли быть свидетели. И видеокамера, которая сейчас таращилась на него крупным стеклянным глазом, тогда уже могла висеть. Харитонов нашел взглядом скамейку, подошел и уселся на нее. Прямо под камерой. На всякий случай.

Кому он может рассказать о своих соображениях? Кто его услышит? Кому вообще нужно его честное имя? Никому, конечно. Дорофеев мчится по следу убийцы девушки. Степанов ослеплен желанием найти убийцу своей пациентки, в которую был тайно влюблен. Кто станет его помощником?

– Гм-мм… – раздалось у него за спиной. И тихим, показавшимся ему опасным голосом продолжили: – Почему-то я не удивлен, обнаружив вас здесь, гражданин Харитонов.

Сергей резко повернулся. За его спиной, подпирая бедром спинку скамьи, стоял невысокий, прилично одетый мужчина. Ему было хорошо за пятьдесят. Крупные залысины, немного поплывшая фигура, морщины на лице. Взгляд и манера, с которой тот к нему подкрался, выдавали в нем полицейского. Или бывшего полицейского, поскольку дядя не спешил потрясти удостоверением.

– Кто вы? – спросил он равнодушным голосом, хотя ему было очень интересно. – Я вас не знаю.

Мужчина неожиданно протянул ему руку и представился:

– Васильев. Игорь Васильев. Можно без отчества.

Харитонов неуверенно протянул ладонь, вдруг перепугался и убрал ее обратно. Страх, что сейчас на запястье защелкнутся браслеты, оказался сильнее вежливости.

– Я не из полиции, – догадался Игорь Васильев о его страхах. – Я работаю помощником одного влиятельного человека.

– И как же вы ему помогаете, находясь здесь? Или он в магазин пошел, а вы его ожидаете? – Сергей недоверчиво хмыкнул. – Вряд ли влиятельное лицо станет отовариваться в таких торговых точках.

– Он не ходит по магазинам, – кивнул Васильев, обошел скамью и сел справа. – Вы правы. Для этого у него есть прислуга.