К северу от любви

– И параллельно завели роман с многодетной матерью, – покивал недоверчиво Дорофеев. – Она для каких целей? Готовила вкусно? Обстирывала? Для нее и ее детей вы были Ваней? Не стыдно? Она на трех работах ломается, детей тащит, а ты их обжирал, сволочь! Дать бы тебе в зубы, Мячин, да не могу.

Дорофеев от злости соскочил на «ты» и с неприязнью уставился на красавца, что сводил с ума женщин. В соплях, слезах, жалкий, съежившийся. Гадкое зрелище.

– Она мне по-настоящему понравилась, – неожиданно подал голос Мячин и глянул серьезно. – И дети хорошие, воспитанные. И она классная. Веселая. Все с улыбкой. Я помогал ей. И руками, и деньгами.

– Деньгами, которые украл из квартиры Нины Кусковой?

– Ну… Частично. Отрицать не стану. Ну, во благо же – для детей. Форму в школу двоим купили. Обувь на осень. А еще я на работу устроился и даже зарплату одну принес в дом.

– Молодец какой, – сморщил лицо Данила. – А машину, на которой новую семью возил, забрал сразу после убийства? Или когда, Мячин?

– Утром… Утром забрал, – часто-часто замотал головой Мячин. – Нинка ночевать не явилась. Телефон выключен. Тачки на стоянке нет. Думаю, загуляла баба. Тут ее доктор начал в дверь молотить. Решил я, пора сваливать. Пусть она сама со своими мужиками разбирается. Я вещички особо ценные взял. А что? Почему нет? Она должна мне была за то время, что я ее нытье слушал. Одинокая же, да? Ни забот, ни хлопот, ни детей, никого. Живи и радуйся. А она ноет и ноет, ноет и ноет. То следят за ней, то напрашиваются на встречу, то сомнения у нее. Пипец какая сложная! Вот я и решил зимы не ждать и свалить. Выхожу утром на улицу, тачка ее стоит на стоянке. Я перепугался, если чё. Думаю, Нинка из машины вылезет, и я с котомкой. А там ее вещички, деньги. Решил на опережение сыграть. С улыбочкой подхожу к машине, там никого. И ключи в замке зажигания. Я офигел, если честно. Покрутился там пару часов поблизости. Нинка не пришла. Я еще за теликом в хату сгонял и центром музыкальным, сел в тачку и уехал. Документы в машине. Страховка без ограничений. А чего не покататься! Думаю, верну, если она позвонит. Она не позвонила.

Дорофеев устал изумляться такой беспринципности. И ведь под суд не отдашь мерзавца. Заявлений от пострадавших не поступало, и об угоне автомобиля никто не заявлял. Алиби на ночь убийства у Мячина подтвердилось.

– Что было необычного в машине, когда вы ее погнали на мойку?

– Ну, я уже рассказывал: мойщик под задним сиденьем обнаружил лужу крови. Словно кто-то лежал там на полу: кровь, трава. Начал задавать вопросы. Я говорю, на охоте были, уток настреляли.

– В багажнике было чисто?

– Да. Багажник чистый. Передок весь тоже. А вот на полу сзади между передним рядом сидений и задним – кровь.

– Он все помыл, – удрученно покивал Мячин.

– И вам никуда не кольнуло, что это может быть кровь Нины? Что ее убили?

– Ага, как же! Убили, в тачке куда-то отвезли, а тачку потом перед домом на стоянку поставили? Кто же такой дурак-то?

Ты! Это рвалось с языка Дорофеева. Но он знал, что это не Мячин убил Кускову. Кишка тонка.

Убийца очень хитер и расчетлив. Он вернул машину во двор не случайно – знал природу этого создания, что тот не преминет воспользоваться брошенной машиной. И плевать ему на пятна крови, на то, что Нина куда-то подевалась. Плевать!

– Вы сказали: пусть она сама со своими мужиками разбирается.

– Ну сказал.

– Кого имели в виду?

– Доктора ее и этого – свидетеля. Он тоже названивал ей. И, сука, всегда звонил с автомата. Хитрый, сука. Телефон свой не хотел светить. Ясно же. Весь такой услужливый.

– О ком речь?

– Не знаю имени. Они вместе десять лет назад в суде были. Когда кого-то сажали за Нинку.

– И вы его не видели ни разу?

– Видел. И узнаю, если чё, – встрепенулся Мячин. – Он надоедливый такой. Скользкий. Это Нина сама так его охарактеризовала. Все чего-то ему обсудить надо было. Поговорить. Она вспоминать не хотела ни о чем, а он надоедал и надоедал.

Дорофеев порылся в фотографиях, разложенных перед ним на столе. Выбрал в ряд пять штук.

– Есть он среди них?

– Вот этот, – тут же ткнул пальцем Мячин.

– Точно?

– Сто пудов! У меня отличная зрительная память. Это, простите, профессиональное, – не без пафоса заявил Мячин и тут же сгорбился, застыдился под взглядом Дорофеева.

– А сомнения? Какие ее постоянно глодали сомнения, которые выводили вас из себя?

Майор отложил фото, в которое ткнул пальцем Мячин, в сторону и требовательно глянул, призывая не соврать.

– Ну… Ныла, что, возможно, ошиблась тогда, давно. Типа, человека того, что пырнул ее ножом, толком и не видела. – Мячин беспечно подергал плечами. – Мол, одеколон только почуяла, и все. Но все так подвели ловко, что ей не дали времени подумать. А она вот сейчас уже ныла, что тогда тот запах был моден и им каждый четвертый пользовался. И что теперь этот дядя вышел из тюрьмы и станет мстить. А это он ее, да?..