К суду истории. О Сталине и сталинизме

– Какие мы кулаки? За что? Что я сделал?

Ему не отвечают. Грубо ломая замки, вскрывают сундук и кладовку. Тащут какую-то обувь, дерюгу, продукты.

– За что? Что я сделал?

– А ничего! Ты – кулак, подкулачник!.. Ты против колхозов!.. Ты не хочешь вступать и срываешь всю работу! Вот и вся недолга!

Приступают к описи скарба» [245] .

Жестокая директива о выселении семей экспроприированных кулаков была связана в первую очередь с тем, что Советское государство не располагало в 1930 – 1931 гг. необходимыми материальными и финансовыми ресурсами для помощи создаваемым колхозам. Поэтому и было решено передать колхозам практически все имущество кулацких хозяйств. Уже к маю 1930 г. у половины колхозов бывшее кулацкое имущество составляло 34% неделимых фондов этих колхозов [246] . Таким образом, форсирование коллективизации толкало к максимально жестоким методам раскулачивания. В нетопленых вагонах сотни тысяч крестьян, женщин, детей ехали в отдаленные районы Урала, Казахстана, Сибири. Многие тысячи их гибли в пути от голода и холода, от болезней. Старый член партии Э. М. Ландау встретил в 1930 г. в Сибири один из таких этапов. Зимой в сильный мороз большую группу кулаков с семьями перевозили на подводах на 300 километров в глубь области. Дети кричали и плакали от голода. Один из мужиков, не выдержав крика младенца, сосущего пустую грудь матери, выхватил ребенка из рук жены и разбил ему голову о дерево.

Во многих случаях сначала арестовывали и ссылали в лагеря, сажали в тюрьму или расстреливали самого кулака. Семью же не трогали, только делали опись имущества, так что семья как бы считалась принявшей хозяйство на сохранение. Выселение семей производилось уже через несколько месяцев.

Немало бывших кулаков и членов их семей погибло в первые годы жизни в необжитых районах Урала, Сибири, Казахстана и Северо-Востока Европейской части СССР, где были созданы тысячи кулацких спецпоселений. Все жители этих спецпоселений были лишены свободы передвижения. Положение ссыльных изменилось в 1942 г., когда вследствие тяжелых потерь на фронтах Отечественной войны молодежь из спецпоселений стали призывать в Красную Армию. К концу войны комендатуры здесь были ликвидированы и жители бывших спецпоселений получили относительную свободу передвижения.

В 1951 – 1954 гг. я работал учителем в Висимском районе Свердловской области. Школа была построена в богатом рабочем поселке; здесь жили работники прииска по добыче платины, золота и алмазов. Но наша школа обслуживала также детей из бывшего спецпоселения для высланных из Центральной России кулаков и подкулачников. Коренные уральцы и рабочие прииска жили в просторных домах с крытыми дворами. Им позволяли держать даже лошадей – большая редкость для тех лет. В бывшем спецпоселении люди жили в хлипких стандартных домиках, причем для каждой семьи отводилось полдома. Колхоза не было, на приусадебных участках выращивалась картошка и другие овощи. Работу на прииске жителям этого поселка было получить трудно. Здесь жили поэтому главным образом старики и дети. Остальные работали на заводах и фабриках в разных городах Урала.

Показательно, что после Второй мировой войны во многих странах народной демократии на определенном этапе их развития выдвигалась задача ликвидации кулачества как класса. Однако при этом не проводилось полной экспроприации богатых крестьян. Для бывших кулаков и членов их семей был открыт на определенных условиях доступ в производственные кооперативы. В ряде стран многочисленные хозяйства, использующие наемный труд, существуют и в настоящее время, и им не грозит экспроприация (Польша, Югославия).

АДМИНИСТРАТИВНЫЕ РЕПРЕССИИ В ДЕРЕВНЕ В 1932 – 1933 гг.

Падение сельскохозяйственного производства в годы первой пятилетки привело к ухудшению продовольственного снабжения городских жителей, число которых быстро увеличивалось. Неудивительно, что Сталин с его склонностью к администрированию и злоупотреблению властью не нашел иного выхода, как вновь встать на путь насильственного изъятия всех излишков (и не только излишков) сельскохозяйственных продуктов. Несмотря на уменьшение валовой продукции сельского хозяйства, государственные заготовки непрерывно возрастали, достигнув к 1934 г. 40% собранного зерна. При этом закупочные цены были очень низкими, в несколько раз ниже себестоимости заготовляемых продуктов, что вызывало законное недовольство колхозников. По существу, государственные заготовки принимали характер принудительной продразверстки.