К суду истории. О Сталине и сталинизме

В своих воспоминаниях К. Икрамов писал о том, что в 1933 г. сотни тысяч голодающих из всех районов Средней Азии устремились к Ташкенту. Все станции были забиты людьми. Несмотря на заставы, многие из них пробирались в город. Предельно истощенные, они тихо бродили по улицам, надеясь на подаяние. Многие умирали прямо на улицах.

В повести «Все течет» выдающийся советский писатель Василий Гроссман описывал ужасающие картины голода на Южной Украине:

«…А пыль – и ночью и днем пыль, пока хлеб везли… И люди стали какие-то растерянные… И земля потрескалась… потом осень пришла, дожди, а потом зима снежная. А хлеба нет. И в райцентре не купишь, потому что карточная система. И на станции не купишь в палатке – потому что военизированная охрана не подпускает. А коммерческого хлеба нет.

С осени стали нажимать на картошку, без хлеба быстро она пошла. А к Рождеству начали скотину резать. Да и мясо это на костях, тощее. Курей порезали, конечно. Мясцо быстро подъели, а молока глоточка не стало, во всей деревне яичка не достанешь. А главное – без хлеба… Ночью проснешься, кругом тихо: ни разговору, ни гармошки. Как в могиле, только голод ходит, не спит. Дети по хатам с самого утра плачут – хлеба просят. А что мать им даст – снегу? А помощи ни от кого… А государство зернышка голодным не дало, а оно ведь на крестьянском хлебе стоит. Неужели Сталин про это не знал?.. По всем дорогам заставы – войска, милиция, энкаведе – не пускают голодных из деревень, к городу не подойдешь, вокруг станции охрана, на самых малых полустанках охрана…

А когда снег таять стал, вошла деревня по горло в голод. Дети кричат, не спят: и ночью хлеба просят. У людей лица, как земля, глаза мутные, пьяные… Шатает голод людей. Меньше стали ходить, все больше лежат. И все им мерещится – обоз скрипит, из райцентра прислал Сталин муку – детей спасать. Бабы крепче оказались мужчин, злее за жизнь цеплялись. А досталось им больше – дети кушать у матерей просят. Некоторые женщины уговаривают, целуют детей. “Ну не кричите, терпите, где я возьму?” Другие как бешеные становятся: “Не скули, убью!” – и били чем попало, только бы не просили…

А лица у детей старенькие, замученные, словно младенцы семьдесят лет на свете уж прожили, а к весне уж не лица стали… Нечеловеческие лица, а глаза, господи! Товарищ Сталин, боже мой, видел ты эти глаза? Может быть, и в самом деле он не знал, он ведь статью написал про головокружение…

Пошел по селу сплошной мор. Сперва дети, старики, потом средний возраст. Вначале закапывали, потом уж не стали закапывать. Так мертвые и валялись на улицах, во дворах, а последние в избах остались лежать. Тихо стало. Умерла вся деревня» [253] .

«Страшновато было ходить в 1933 – 1934 гг. по селам и станицам, – писал в своих воспоминаниях писатель А. Костерин. – А довелось мне пройти десятки селений по Ставрополью, Дону, Кубани и Тереку, по Саратовской, Оренбургской областям. Дома с забитыми окнами, пустые дворы, в полях – брошенный инвентарь. И ужасающая смертность, особенно среди детей. Поля и приусадебные участки дичали. На Кубани казаки невесело шутили: в наших сорняках около станиц волки завелись. И люди ходили какие-то очумелые…» [254]

Дочь В. Г. Короленко в 1934 г. обратилась с большим письмом к своей бывшей учительнице Н. К. Крупской. В очень спокойной, но яркой форме Софья Владимировна Короленко описала положение на Полтавщине. Но Крупская не ответила своей ученице, которую она еще в 1898 г. готовила к поступлению в гимназию. Не только Сталин отмахивался от сообщений о голоде на юге страны.

Несмотря на страшный голод, Сталин настаивал на продолжении экспорта хлеба в страны Европы. Если из урожая 1928 г. было вывезено за границу 1 млн центнеров зерна, то в 1929 г. было вывезено 13 млн центнеров, в 1930 г. – 48,3 млн, в 1931 г. – 51,8 млн, в 1932 г. – 18,1 млн центнеров. Даже в самом голодном 1933 г. в Западную Европу было вывезено около 10 млн центнеров зерна [255] . При этом советский хлеб продавался в условиях экономического кризиса в странах Европы фактически за бесценок. А между тем и половины вывезенного в 1932 – 1933 гг. за границу зерна хватило бы, чтобы уберечь все южные районы нашей страны от голода.