К суду истории. О Сталине и сталинизме

Возникает, однако, вопрос: каким образом удалось заставить обвиняемых публично клеветать на себя и на многих других, придумывать несуществующие организации и несовершенные преступления? Это было сделано путем применения пыток и многих других средств незаконного давления на арестованных ОГПУ людей. Но Сталину не удалось уничтожить всех свидетелей своих преступлений. Остался жив, несмотря на тяготы 24-летнего заключения, М. П. Якубович, один из главных обвиняемых на процессе Союзного бюро. После освобождения он находился в инвалидном доме в Караганде, но каждый год приезжал в Москву [274] . Он несколько раз беседовал со мной, подробно рассказывая о методах подготовки судебных процессов начала 30-х гг. Решив раскрыть правду об этих процессах, М. П. Якубович столь же подробно беседовал в 1966 – 1967 гг. и с А. И. Солженицыным. Последний расспрашивал Якубовича о всей его жизни, о революции 1917 г. и деятелях различных левых партий, которых М. П. Якубович хорошо знал. Часть этих сведений Солженицын приводит в своей книге «Архипелаг ГУЛаг». К сожалению, Солженицын искажает многие свидетельства Якубовича. Так, например, ложные показания Якубовича на процессе Союзного бюро Солженицын объявляет результатом добровольного согласия подсудимого, его искреннего желания помочь коммунистической партии в борьбе с меньшевиками. Солженицын пытается доказать наличие добровольного сговора между Якубовичем и Крыленко. Но автор «Архипелага ГУЛаг» умалчивает о том, что Якубович попал в кабинет Крыленко уже после многонедельных страшных пыток, после попытки самоубийства, после угрозы следователя все время держать Якубовича в камере пыток. О человеке, который провел почти 25 лет в лагерях и тюрьмах, проявив при этом, по свидетельству своих солагерников, самые высокие человеческие качества, Солженицын пишет почти как о провокаторе, как о «находке для прокуратуры». А все потому, что Якубович, будучи в 1917 г. меньшевиком, стал затем сотрудничать с большевиками и остался даже после выхода из лагеря сторонником социализма.

М. П. Якубович не ограничился лишь устными свидетельствами. В мае 1967 г. он составил и направил в Прокуратуру СССР письмо, копии которого он передал некоторым из своих друзей. Мы приводим ниже это письмо с небольшими купюрами.

«Генеральному прокурору СССР.

В связи с проверкой, произведенной Прокуратурой СССР по делу, по которому я был осужден в 1931 году, представляю следующее объяснение: никакого Союзного бюро меньшевиков в действительности никогда не существовало. Осужденные по делу не все знали друг друга и не все принадлежали в прошлом к меньшевистской партии. Большинство обвиняемых в той или другой степени имели, однако, в прошлом связи с меньшевистской партией. Некоторые – весьма слабую и случайную, другие принадлежали к ее основным и даже руководящим кадрам… Но и те и другие уже давно порвали с меньшевиками при разных обстоятельствах и по разным мотивам. Единственный участник процесса, действительно сохранивший связь с меньшевистским центром (как я узнал от него впоследствии в Верхнеуральском политизоляторе) и даже являвшийся председателем или секретарем меньшевистского бюро, – В. К. Иков – ни одним словом не обмолвился перед следствием и на суде о своих действительных партийных связях и своей деятельности, и даже само существование Московского бюро осталось не вскрытым на следствии и на суде.

…Следователи ОГПУ и не стремились ни в какой мере вскрыть действительные политические связи и действительную политическую позицию Икова или кого-либо другого из обвиняемых. У них была готовая схема “вредительской” организации, которая могла быть сконструирована только при участии крупных и влиятельных работников государственного аппарата, а настоящие подпольные меньшевики такого положения не занимали и поэтому для такой схемы не годились. По-видимому, эта схема была подсказана работникам ОГПУ руководителями двух ранее намеченных вредительских процессов – Промпартии и ТКП – Рамзиным и Кондратьевым, которые впоследствии выступали свидетелями обвинения на процессе Союзного бюро. Им необходимо было для стройности процесса и политической композиции дополнить нарисованную картину наличием третьей политико-вредительской организации – социал-демократической. Так мне объяснял, между прочим, посаженный ко мне на несколько дней в камеру – очевидно, для разъяснения следственной ситуации – один из крупных участников ТКП профессор Л. Н. Юровский, признавший себя “министром финансов” в “теневом кабинете” Н. Д. Кондратьева.