К суду истории. О Сталине и сталинизме

Мы должны с сожалением отметить, что моральное разложение и бюрократическое перерождение в той или иной степени затронуло и часть старой партийной гвардии, на которую Ленин возлагал такие надежды и о которой он говорил с такой гордостью. Во-первых, как мы уже видели из первой части нашей книги, на протяжении всего периода 20-х годов внутри старой партийной гвардии происходила жестокая идеологическая борьба, которая была одновременно и борьбой за руководящее положение в партии. Во-вторых, большие успехи, но и немалая власть вскружили голову многим представителям ленинской партийной гвардии. Этому содействовало и непрерывное усиление централизации государственного и партийного руководства, не скомпенсированное усилением контроля со стороны народных низов и рядовых членов партии. В результате среди части, казалось бы, стойких и скромных в прошлом революционеров стали появляться симптомы зазнайства и чванства, нетерпимости к критике и, напротив, терпимости к подхалимству. И по своему материальному положению, и по своему поведению и образу жизни эти люди все дальше отходили от народа. Нередкими стали в их среде злоупотребления властью. Они не препятствовали начавшимся в конце 20-х годов неумеренным восхвалениям в свой адрес.

Типична в этом отношении судьба М. Разумова, секретаря Татарского обкома партии. Этот профессиональный партийный руководитель, по свидетельству хорошо знавшей его Е. С. Гинзбург, овельможивался прямо на глазах. Еще в 1930 году он занимал одну комнату в коммунальной квартире. Но уже через год построил «татарскую Ливадию», а в ней для себя отдельный коттедж. В 1933 году, когда Татария за успехи в сельском хозяйстве была награждена орденом Ленина, портреты «первого бригадира Татарстана» носили с песнями по городу, а на сельскохозяйственной выставке эти портреты были изготовлены из различных злаков – от овса до чечевицы. По свидетельству М. Д. Байтальского, в день 1 Мая 1936 года секретарь Харьковского обкома партии Н. Демченко распорядился (через вторых лиц) вывесить на балконах домов и на фасадах учреждений свои портреты. Их заранее отпечатали большим тиражом. Из-за нехватки бумаги Демченко разрешил использовать запас, забронированный на школьные учебники.

В маленького диктатора Кабардино-Балкарии превратился Бетал Калмыков. Это был жестокий диктатор, и он немало потрудился над уничтожением в республике «врагов народа», прежде чем сам попал в один из подобных списков.

К 1937году на Колыме существовал уже настоящий культ личности ослепленного властью начальника колымских лагерей Э. Берзина. Этот морально разложившийся человек был устранен Ежовым не столько за «гуманность» в отношении заключенных, сколько из желания иметь на Колыме «своего» начальника лагерей.

Настоящим бюрократом стал по отзывам его подчиненных такой старейший революционер, как Я. Ганецкий, близкий соратник Ленина. В 30-е годы он занимал самые различные руководящие посты, сначала в области внешней торговли и народного хозяйства, потом в Государственном объединении музыки, эстрады и цирка. В 1935 году он был назначен директором Музея Революции.

Крайней грубостью отличался в 30-е годы и хорошо известный Ленину революционер, а позднее хозяйственный руководитель А. П. Серебровский, заместитель наркома тяжелой промышленности и начальник треста «Главзолото». Столь же нелестные отзывы мы могли бы привести и о многих других старых партийцах, которых с полным основанием можно считать членами ленинской партийной гвардии.

Причины этого прискорбного явления не одинаковы. Разным был путь людей к революции. Разным был путь людей от идеалов и моральных норм революции. Можно легче понять моральное падение А. Я. Вышинского, который, по-видимому, всегда был беспринципным и трусливым, но жаждущим власти и известности человеком. Труднее понять моральное падение таких старых большевиков, как Ем. Ярославский и М. И. Калинин, которые полностью подчинились Сталину. Управлять страной оказалось во всех отношениях труднее, чем бороться за власть. Не борьба с самодержавием, не поведение в царской тюрьме, ссылке или на каторге, не лишения и трудности Гражданской войны оказались подлинным испытанием для революционеров. Гораздо более трудным испытанием оказалась для них власть, т. е. поведение в качестве руководителей большого и могущественного Советского государства.