К суду истории. О Сталине и сталинизме

Конечно, разной была степень перерождения тех или иных большевистских руководителей. Тяжелым было грехопадение таких людей, как Постышев, Крыленко, Бетал Калмыков, Шеболдаев, не говоря уже о таких деятелях сталинского окружения, как Молотов, Каганович, Ворошилов. Не столь глубоким было грехопадение многих других деятелей старой партийной гвардии. Однако оно привело не только к отрыву значительной части этой партийной гвардии от масс, но и помогло Сталину уничтожить многих видных деятелей партии, представив борьбу против неугодных ему людей не только как борьбу против «шпионов» и «вредителей», но и как борьбу пролетариата против разложившихся и переродившихся бюрократов, как борьбу за очищение партии от мелкобуржуазных элементов.

Разумеется, после сталинских «чисток» состав партийно-государственных верхов ухудшился еще больше. Сюда пришли в большинстве не молодые и честные руководители, а беспринципные карьеристы, готовые выполнить любое указание Сталина, нисколько не заботясь при этом об интересах народа и социализма. И тем не менее, даже и выдвинувшись к руководству партией, эти люди не могли действовать с открытым забралом. В конкретных условиях нашей страны они должны были хотя бы на словах заявлять о своей приверженности пролетариату и коммунистическому движению. Таким образом в нашей стране на разных уровнях руководства появился немалый слой «партийных» мещан и обывателей, которые отличались от «традиционных» мещан и обывателей еще большим ханжеством и лицемерием. Эти процессы были особенно заметны во многих союзных республиках, где пролетарское ядро общества до революции почти отсутствовало и где революция не вспахивала социальную почву так глубоко, как в основных районах России. Мы видим, таким образом, что культ Сталина был не только религиозным и идеологическим явлением, он имел и определенное классовое содержание, а именно – бюрократическое и мелкобуржуазное перерождение части партийных и советских кадров и широкое проникновение карьеристско-бюрократических элементов в руководящую элиту общества. Сталин стоял на вершине целой пирамиды более мелких диктаторов. Он был главным бюрократом из сотен тысяч других бюрократов.

Некоторые социологи высказывали предположение, что во времена Сталина в СССР было полностью уничтожено пролетарско-социалистическое ядро партии и государства, и к власти в стране пришли мелкобуржуазные бюрократические и чиновнические элементы, которые создали общество государственно-капиталистического типа. Это ошибочное и искаженное представление о действительности, хотя в нем и есть определенная доля истины. Социальные процессы в СССР в 20 – 40-е годы необычайно сложны и мало изучены. Эти процессы неоднозначны. С одной стороны, индустриализация приводила в СССР к очень быстрому росту рабочего класса. Однако ряды рабочих и служащих пополнялись главным образом за счет миллионов крестьян: и бедняков, и бывших богатых крестьян или членов их семей, которых драматические преобразования в деревне заставили бежать в город. В начале 30-х годов такие рабочие, фабрично-заводской стаж которых не превышал 5 – 6 лет, в несколько раз превосходили по количеству сложившееся на протяжении десятилетий ядро русского рабочего класса. Быстрое изменение количественного и качественного состава рабочего класса отражалось на поведении и психологии не только рабочих, но и рядовых членов партии и облегчало процесс перерождения различных звеньев партийного и государственного аппарата. «Едва ли не наибольшей из произошедших перемен, – писал в своих воспоминаниях старый член партии Б., – было изменение состава рабочего класса. Начиная с первой пятилетки стали бурно вливаться в производство (вначале в строительство) огромные массы крестьян, в том числе и раскулаченных – маловажен ли этот факт? Русский пролетариат искони составлялся из бывших крестьян, но он рос в спокойных темпах и всегда успевал переварить свое крестьянское пополнение. Но тут в силу процесса индустриализации, продиктованного революцией и ей жизненно необходимого, начался другой параллельный процесс: мелкобуржуазная крестьянская стихия стала наступать на пролетарскую внутреннюю сущность, на пролетарскую общественную психологию, на пролетарское отношение к человеку, к собственности, к своему делу. Стихия эта наступала изнутри, надев спецовку и взяв в руки напильник... Как только заводу не хватит сил на орабочивание крестьян (а так происходит, и иначе быть не может, при больших темпах численного роста), так сейчас же пойдет окрестьянивание рабочих. С переменой рабочего состава меняется что-то и в рабочей душе. И все такие перемены не могли не сказаться на партии» [658] .