К терниям через звёзды

Марк провёл пальцем по корпусу док-станции, глядя на жуткие хирургические инструменты, которые вот-вот вскроют ему черепную коробку с целью посеять там зерно нового мира.

— Вот, возьми, — виновато сказал мистер Шейнц.

Марк обернулся. Учёный протягивал коммуникатор и наушник.

— Они уже настроены, — добавил он.

Марк вставил наушник в ухо и прикрепил коммуникатор в пустующий слот на плече. Он застыл на месте и заметил, что все выжидающе смотрят на него. Издав какой-то кривой выдох, — такой, будто бы вместе с воздухом из сознания вышли все ноты сомнения — Марк забрался в док-станцию. Он прилёг на выпирающие снизу чёрные прутья, которые приняли его тело, словно выставочный экспонат.

Люди обошли его по кругу, с интересом приковав к нему взгляды. Мистер Шейнц подошёл к терминалу.

Марк видел, как вздымается собственная грудь. Дыхание было громким, его слышали все. Да, ему было страшно, но он твёрдо решил идти до конца.

Миновала очередная длинная минута. Этот день казался Марку слишком затянутым.

— Готов? — спросил мистер Шейнц.

— Да, — едва слышимым шёпотом сказал Марк.

— Удачи тебе там. Мы будем с тобой, — сказала Констанция. И эти слова были единственными, которые были адресованы Марку после того «здравствуйте» на Холдмане.

Стекло опустилось. В грудь и ноги спереди воткнулись ещё одни ряды стержней. Тело поплыло вверх. Хирургические инструменты оказались в пугающей близости.

Сердце колотилось. «Машина не может ошибиться. Машина не может ошибиться…».

Марк наблюдал пристальные взгляды команды.

Две половины обруча стиснули голову, не давая ей возможности сделать даже самое лёгкое движение. Игла впилась в изгиб на локте. Операция началась.

Мистер Шейнц что-то возбуждённо кричал остальной группе:

— …должны подстраховать его на случай… Констанция, ты сможешь… дистанционно?.. Бойцы, сходить в… отсек… должны найти… Быстро!

Вот и всё. Марк прошёл столь длинный путь, пробираясь через звёзды к неизведанной цели. И этой целью оказались густые тернии, сквозь которые лежала дальнейшая дорога в никуда. Дорога, не зависимая от всего человечества. Дорога, которая должна растерзать его плоть.

Реальность уплывала. Веки стали тяжёлыми. Темнота заслонила собой сознание.

Глава 11

— Эй, Алекс, знаешь, что я думаю?

— Что?

— Хочу дожить до того времени, когда я смогу без всякого пафоса и мирового наблюдения взлетать в космос под «АС/DC» в наушниках.

— Боюсь, что даже если ты и доживёшь до этого момента, ты будешь уже слишком старым.

— Я это и имею в виду. Я мечтаю о том, чтобы даже старик слушающий «AC/DC» мог полететь в космос без всяких усложнений.

— Ты романтик, Илья.

— Кто ты и что ты сделал с моим напарником?

— Что ты имеешь в виду?

— Только романтики и становятся астронавтами. И если ты не согласишься с этой аксиомой, то можешь возвращаться обратно на Землю.

— Мы исполняем одну из самых величайших миссий в истории человечества, и к запуску двигателей осталось пятнадцать минут. Ты правда выбросишь из корабля одного из двух самых значимых людей в истории?

— Да, если ты не романтик.

Диалог астронавтов перед запуском колониальных кораблей проекта «Новый Рассвет». — Орбита Земли, 26.09.2087.

Свет был слишком ярким. Он просачивался, прямо-таки ломился сквозь веки. Уши сверлил тихий пронзающий свист. Тело искало повод пробудиться или же внешнее окружение стало намеренно раздражительным? Может, и то и другое?

В ноздри ударил приятный солоноватый запах.

Марк поднял веки, которые откликнулись едким жжением. В глазах рисовались лишь замыленные образы, мутные очертания металлических объектов. Источники света на потолке корабля расплелись в раскатистую паутину световых лучей.

Он не ощущал опоры. Невесомость. Всё тело пониже шеи было необычайно лёгким.

Марк попробовал сглотнуть слюну. Во рту стояла такая сухость, что после безрезультатного глотка, в горле застыло ощущение присутствия острого лезвия. Он замотал головой по сторонам в надежде увидеть очертания людей. Мозг отозвался пронзающим взрывом боли. Вырвался едва слышимый непроизвольный стон.