К величайшим вершинам. Как я столкнулась с опасностью на К2, обрела смирение и поднялась на гору истины

К счастью, мой муж превосходно умеет укладывать вещи, он много путешествовал и целых 10 лет выживал в школе-интернате.

– Все это вещи из списка, – уточнил он, – или ты пытаешься впихнуть в багаж что-то лишнее?

– Если под «лишним» ты подразумеваешь спортивные лифчики, то да. По непонятной причине их в этом списке нет.

– А как насчет этого? – Он взял в руки простенькое хлопчатобумажное платье и шлепанцы.

– Это, очевидно, для вечеринки после восхождения.

– А это? – он отбросил платье со шлепанцами в сторону и поднял упаковку шоколадных батончиков Cadbury.

– Теперь ты мне просто завидуешь.

Мы с Джонатаном всегда были союзниками в вопросах диеты, но теперь я могла есть все, что захочу, зная, что все калории сгорят в доменной печи метаболизма на большой высоте. Это было несправедливо. Придравшись к шоколаду, он спрашивал меня то о том, то о другом, не проявляя никого милосердия, и огромная кипа всевозможного барахла постепенно превратилась в аккуратную стопку критически важных предметов первой необходимости, которую удалось, как головоломку по кусочкам, без труда разложить по баулам.

В конце марта я вылетела рейсом авиакомпании Dragonair в Катманду, где пересела в небольшой двухмоторный самолет, чтобы добраться до аэропорта имени Тенцинга и Хиллари в маленьком непальском городке Лукла, где взлетно-посадочная полоса настолько коротка, что пилоту приходится резко жать на тормоза и выполнять разворот, который мы в Мичигане называли «пончик». Я встретилась со своим проводником Дэвидом и тремя другими альпинистами – 65-летним южноафриканцем, молодой южноафриканкой и британским джентльменом. Все они надеялись подняться на вершину. Я ощутила легкую зависть, когда поняла, что только я собираюсь добраться лишь до второго лагеря, однако таков был мой план, и я его придерживалась. Дэвид был ужасно простужен, так что неудивительно, что он был несколько раздражен и подавлен, но его апатия не внушала доверия.

– Мы примерно в 62 км от базового лагеря, – объявил он нам за ужином. – Думаю, мы доберемся туда за 8–9 дней, – добавил он и покосился в мою сторону. – По пути к горе мы пойдем медленнее, потому что в это время организм будет акклиматизироваться.

Ладно, сказала я себе, просто улыбайся и кивай. Мне очень хотелось верить, что он не отвел мне заранее роль неудачницы в группе, но на всякий случай я была готова проявить себя.

Лукла расположена на высоте чуть больше 2804 м. Согласно плану, нам предстояло набирать по меньшей мере 300 м по вертикали в день, пока мы не достигнем базового лагеря Эвереста на высоте 5273 м. (Для примера: 3960 м – высота, на которой скайдайверы выпрыгивают из самолета.) Я понимала трудности акклиматизации, испытав ее на Килиманджаро, но из-за тренировок, которыми я не пренебрегала, первый этап трекинга был, скорее, увеселительной прогулкой. Остальные альпинисты брели неспешно, стараясь нести на себе как можно меньше вещей. На мой взгляд, от этого они казались лентяями и вовсе не выглядели равными партнерами для шерп. Первые несколько дней я чувствовала себя настолько хорошо, что вызвалась даже нести дополнительный вес для «тренировки».

Черепашья скорость, с которой передвигались другие альпинисты, бесила, во мне так и зудело нетерпение. Я вспоминала, как дед ездил на своем ужасном Dodge Coronet оливково-зеленого цвета. Однажды, когда мы гостили у него в Пенсильвании, мы с младшим братом обожглись ядовитым плющом, играя на улице. По дороге домой нам с Беном казалось, что с нас сходит кожа, мы умирали от желания полить холодной водой горящие, зудящие руки и ноги. Мы ерзали на заднем сиденье, расчесывая вздувшиеся волдыри и приговаривая «Быстрее, быстрее!», но дед не желал нас слушать и нажимать на газ. Когда в 1981 году дед умер, Dodge достался мне. Возвращаясь на нем в Мичиган, я топила педаль газа в пол, а двигатель радостно ревел, словно желая сказать «Ну, наконец-то! Вот спасибо-то!».

И теперь я ощущала такое же приятное стремление больше двигаться всякий раз, как забегала вперед и шагала наравне с носильщиками-шерпами, общаться с которыми было подлинным удовольствием. Большинство шерп примерно с меня ростом – 160 см или около того, так что я без труда подстраивалась под их шаг. Непальский – их родной язык, но большинство немного знает английский, поэтому по пути мы обменивались шутками и историями. Я задавала им тысячу вопросов, а они были рады рассказать мне о своей культуре, гордой истории и разных случаях с альпинистами. Рожденные и выросшие в Гималаях, шерпы привыкли к высокогорью, поэтому им не надо принуждать себя страдать от суровых строгостей акклиматизации. Они пели и болтали подолгу после того, как остальные начинали пыхтеть и задыхаться, от чего разговор прерывался. Они знали наизусть каждый метр горных троп и любили Джомолунгму ревностно и почтительно. Вершины – место, где обитают их боги, и к горам следует приближаться с уважением и смирением.