К вопросу о миражах

— А где же протокол судебно-медицинского заключения? — подумал Кудрин. — Да и вообще странно, что осмотр места происшествия и объяснения брал один следователь Рогозин, а рапорт на имя руководства о вынесении по этому делу отказа в возбуждении уголовного дела писал другой — Марков.

Все это как-то насторожило Евгения Сергеевича; он вдруг обратил внимание на Вольского, который молча сидел на стуле и явно что-то еще хотел сказать.

— Давай дальше, Роман, что там с обыском квартиры Зайчика? — спросил Кудрин.

— Да на первый взгляд вроде ничего особенного, — начал Вольский, — неухоженная квартира, много пустых бутылок и всякого хлама. Но вот на кухонной полке, в пустой банке из-под консервов я обнаружил золотые часы марки «Картье». — С этими словами Вольский достал из портфеля прозрачный целлофановый пакет, в котором лежали наручные золотые часы. Он явно был доволен своей находкой и пытался это скрыть.

— Но самое интересное, — продолжал он, — что на задней стороне часов имеется гравировка «Е. М. Свирскому от сотрудников в день 60-летия».

Кудрин взял пакетик, повертел его в разные стороны и, приглядевшись, увидел эту гравировку.

— Я на всякий случай изъял часы и запротоколировал факт изъятия, — сказал Вольский.

— Молодец, Рома, правильно сделал, — похвалил его Кудрин. Он взял трубку телефона и вызвал к себе Васильева, сотрудника его отдела.

— Сергей, — обратился Кудрин к вошедшему в кабинет Васильеву, — тебя сейчас Рома введет в курс дела, а потом возьми у него адрес дочери Свирского и поезжай к ней домой. Предъяви ей на опознание сафьяновый мешочек и содержимое его — монету и золотую печатку, а также золотые часы, лежащие в полиэтиленовом пакетике, и все запротоколируй. — С этими словами он передал Васильеву все перечисленные предметы.

Как только вышли сотрудники, в кабинет зашел эксперт-криминалист Балабанов.

— Евгений Сергеевич, — сказал он, — по происшествию в пятницу следов пальцев рук в доме, кроме хозяйских, не обнаружено, однако на зажигалке «Зипфер» и мятой пачке сигарет «Мальборо», которая валялась у калитки, выявлены отпечатки пальцев Прыгунова Бориса Ивановича.

— Вот как! — воскликнул Кудрин. — Теперь понятно, что Зайчик был в тот вечер у дома Свирского, а скорее всего, и в доме.

— Геннадий Сергеевич, — обратился к эксперту Кудрин, — еще просьба, посмотрите одну металлическую коробочку с того места происшествия, что-то там в замочном отверстии, как-то ключ странно проворачивается — какие-то непонятки.

Он передал Балабанову металлическую коробку и ключик к ней.

— Хорошо, конечно, посмотрю и доложу вам, — сказал эксперт и вышел из кабинета.

К трем часам дня в кабинет Кудрина доставили Прыгунова. Он уже оклемался и сразу же с порога громко возмутился:

— За что взяли? Я ничего не сделал; ну выпиваю, но это не запрещено…

— Когда ты в последний раз видел Свирского? — резко спросил Кудрин.

— В пятницу часа в два дня заезжал к нему минут на десять на работу, а после уехал по делам, а уж потом в пансионат, — хмыкнул Зайчик.

— Больше не встречались с ним вечером? — настойчиво повторил Кудрин.

— Да нет, около восьми часов вечера приехал в пансионат, поужинал и пошел в бильярдную. Там и отключился, ну перебрал в тот вечер, а на следующий день оказался в КПЗ. Ну ничего не помню, как будто крышу снесло…

— А кто играл с тобой в бильярд? — продолжал Кудрин.

— Да много там было народу, играл с каким-то мужиком, его я не знаю, из отдыхающих кто-то, — ответил Прыгунов.

В этот момент в кабинет зашел Васильев и положил перед Кудриным сафьяновый мешочек и пакетик с часами.

— Зайди, Сергей, попозже, тогда и доложишь, — сказал подполковник.

Когда Васильев вышел, Кудрин продолжил:

— Как у тебя в комнате оказался вот этот сафьяновый мешочек? — Он показал мешочек Зайчику, тот уставился, вытаращив глаза.

— В первый раз вижу его, — пробормотал Прыгунов.

— А знаешь, что в мешочке? — спросил Кудрин и вытряхнул содержимое на стол. Первой выпала монета, а за ней золотая печатка.

— Узнаешь? — резко спросил Кудрин.

— Да не знаю ничего, что ты, начальник, шьешь мне? — пробурчал Зайчик.

— А ведь эта печатка с пальца руки Свирского, он, кстати, скончался вчера, — сказал Кудрин.

— Да пьяный я был и спал в номере, все могут подтвердить, — запричитал Прыгунов.

— А что с ним, убили что ли? — спросил он.

— Да нет, Свирский умер от инфаркта, но, возможно, ему кто-то помог, например, напугал, — ответил Кудрин.

— Больше говорить ничего не буду, — вдруг заявил Зайчик, — только в присутствии адвоката.

Когда Прыгунова увели, Кудрин задумался и мысленно стал прокручивать события, произошедшие в доме Свирского.

Через час в кабинет вошел Сергей Васильев. Он проинформировал, что дочь Свирского опознала и красный сафьяновый мешочек, и печатку с руки отца, и золотые часы с гравировкой. Свирский, по ее словам, никогда не снимал печатку с пальца, это был подарок его матери. А по поводу часов она сказала, что после своего юбилея Свирский долго искал эти часы — подарок от сослуживцев, — но так и не нашел.

— Я все запротоколировал, — сказал Васильев.