К вопросу о миражах

— Как я понимаю, разговор у нас будет долгий, — сказал он, — прошу за стол, чем богаты…

— Спасибо, не откажусь, — проговорил, немного промедлив, Кудрин.

Когда выпили по первой, закурили, Евгений Сергеевич без преамбул начал говорить:

— Несколько дней назад я случайно наткнулся в архиве на документы по факту гибели ваших родителей и обнаружил, что материалы в деле какие-то странные, я бы сказал, куцые. Не было акта судебно-медицинской экспертизы, а лишь справка из медицинского учреждения, не было акта технической экспертизы машины, да и свидетельские показания какие-то однобокие. Судя по материалам, непонятно, каким образом могла загореться электропроводка, что привело к взрыву. Скажите, Вячеслав, а были ли у вашего отца недруги, или, может быть, он повздорил накануне с кем-либо?

— Не думаю, Евгений Сергеевич, мои родители были очень тихими миролюбивыми людьми, — сказал Гагарин, — отец был археологом и часто выезжал в разные экспедиции на раскопки, а мама работала медсестрой в поликлинике.

— А вас не насторожила такая несуразная смерть родителей? — спросил Кудрин.

— Мне сказали в милиции, что это был несчастный трагический случай, — ответил Вячеслав и как-то напрягся весь.

— Значит, как я понял, — продолжал Кудрин, — врагов у них не было, а вам не знаком человек по фамилии Свирский?

Вячеслав вдруг резко схватил бутылку водки и налил ее в стопки; они выпили, закусили, и воцарилась тишина. Через некоторое время, нарушив молчание, первым заговорил Гагарин:

— А почему вы меня о нем спросили? — Видно было, что дальнейший разговор ему давался с трудом, и «Столичная» тут ни при чем.

— Да видите ли, Вячеслав, — проговорил Кудрин, — гражданин Свирский, кандидат в депутаты Моссовета, умер от инфаркта несколько дней назад. Как нам стало известно, у него в гостях в начале июля этого года был ваш отец Павел Васильевич. Были ли у них общие интересы?

— Значит, вот какая основная цель вашего приезда? — не скрывая своего удивления, воскликнул Вячеслав.

— Да успокойтесь же вы, я и сам хочу разобраться во всем, — тихо признался Кудрин, не теряя присутствия духа.

Вячеслав встал из-за стола, достал из кухонного шкафчика граненый стакан и налил в него почти до краев водки. Ничего не говоря, он залпом выпил стакан водки, зажевал корочкой хлеба, откинул рукой волосы, что то и дело падали на взмокший лоб, отвлекали, не давали сосредоточиться на очень важном, наболевшем, и возбужденно стал говорить:

— Да, мой отец знал этого Свирского. Где-то в первых числах июля месяца отец сказал, что случайно встретил своего одноклассника Фиму Свирского, работающего директором универмага. Тот пригласил отца к себе домой, и они хорошо посидели; выпили, вспомнили одноклассников и учителей. Где-то в разговоре отец рассказал Свирскому и о монете, найденной им.

— Какой монете? — перебил его Кудрин. — С этого места поподробнее, пожалуйста.

— Да, пожалуйста, — Вячеслав глубоко затянулся предложенной сигаретой, обмяк, сел на диван напротив. — Мне спешить некуда. Буквально за неделю до встречи со Свирским, — продолжал Вячеслав, — отец с друзьями поехали на рыбалку в Новгородскую область. Как он мне потом рассказывал, когда они шли к озеру через лес, обнаружили в овраге разрушенные элементы фундамента старого дома. Его друзья не обратили на это внимания, а отца как археолога заинтересовала находка. Когда он вошел поглубже в овраг и пнул ногой по торчащей балке, земля обвалилась, и выскочил маленький сверток, обернутый в истлевший материал. Развернув сверток, он увидел небольшую ржавую коробочку, открыв которую, увидел лежавшую там монету. Он сразу понял, что это ценная находка, и решил по приезду домой разузнать подробнее о ней. После нескольких дней, проведенных в Ленинской библиотеке, отец уже все знал о ее происхождении и кто ее отчеканил. Отец сказал мне, что эта монета достоинством в один рубль была сделана во время царствования Анны Иоанновны. Когда он мне показал эту монету, я увидел изображение женщины. Это и есть Анна Иоанновна, пояснил тогда отец, а на обратной стороне монеты он указал на имперский герб и цепь ордена святого Андрея Первозванного. Еще отец сказал, что нумизматы эту монету называют «Рубль Анны с цепью» и что всего было найдено три такие монеты; по их оценке, такая монета стоит больше миллиона долларов. Он собирался тогда передать эту монету в музей, говоря, что она является народным достоянием…

Тишина повисла в воздухе. Было слышно, как тикают ходики на кухне. Кудрин сделал паузу, выжидал.

— Ну а еще что-нибудь ценного нашел ваш отец в том овраге? — спросил он.

— Нет, больше ничего, как он рассказывал — целый час там копался впустую, — ответил Вячеслав.

— Так вот, — продолжал он, — когда отец показал эту монету Свирскому, а она была в медальоне, висевшем у отца на шее, — то он стал уговаривать отца продать ее ему за любые деньги, но отец отказал ему. Он тогда сказал Свирскому, что эта находка принадлежит государству, и он планирует через несколько дней передать ее в музей.

— А почему в медальоне он носил монету? — спросил Евгений Сергеевич.