К вопросу о закономерностях переходного периода (критические замечания на книгу тов. Преображенского «Новая экономика», изд. Комм, академии, М., 1926

«Непонимание того, что такой закон есть, что он имеет принудительный характер для государственного хозяйства и влияет на частное, не только есть теоретическая ошибка, не только упрямство мысли, консервативность, но и вещь опасная практически, опасная с точки зрения борьбы всей нашей системы коллективного хозяйства за ее существование» (41).

Другими словами, кто не признает «закона», тот предает «коллективное хозяйство», теоретически и практически изменяет пролетариату, ввергает себя в лоно мелкой буржуазии и т. д.

Мы начнем с конца, начнем с замечания насчет ортодоксальности теоретической позиции тов. Преображенского. Шесть лет тому назад, в 1920 г., я в своей «Экономике переходного периода» употребил термин «первоначальное социалистическое накопление» и в сноске прибавил: «термин, предложенный В. М. Смирновым». На это Ленин реагировал следующей припиской: «и крайне неудачный. Детская игра, копирование терминов, употребленных взрослыми»[14]. Не трудно будет сообразить, что если, но Ленину, понятие «первоначального социалистического накопления» есть «детская игра», то и «закон» тов. Преображенского попадает в ту же категорию. Почему Ленин нрав,— об этом разговор будет в другой главе, при специальном анализе «закона». Мы здесь хотели лишь установить, что ссылки на Ленина со стороны Преображенского напрасны и что «суровые» его выпады до адресу отрицателей «закона» («теоретическая ошибка», «упрямство мысли», «консервативность», «вещь опасная» и т. д.) — все это, прежде всего, относится, как мы видим, к Ленину.

Разумеется, мы отнюдь не считаем, что тем самым вопрос «снимается». Мы только подходим к разбору вопроса по существу, начиная с наиболее общих постановок проблемы, и постараемся показать, что тов. Преображенский неправ, и что его рассуждения стоят в вопиющем противоречии с основами экономической и общесоциологической теории Маркса.

Начнем с азов. В замечательном письме к Кугельману от 11 июля 1868 г., Маркс писал:[15]

«Всякий ребенок знает, что каждая нация погибла бы с голоду, если бы она приостановила работу, не говорю уже на год, а хотя бы на несколько недель. Точно так же известно всем, что для соответствующих различным массам потребностей масс продуктов требуются различные и количественно определенные массы общественного совокупного труда. Очевидно само собой, что эта необходимость разделения общественного труда в определенных пропорциях никоим образом не может быть уничтожена определенной формой общественного производства; измениться может лишь форма ее проявления. Законы природы вообще не могут быть уничтожены. Измениться в зависимости от различных исторических условий может лишь форма, в которой эти законы проявляются. А форма, в которой проявляется это пропорциональное разделение труда, при таком общественном устройстве, когда связь общественного труда существует в виде частного обмена индивидуальных продуктов труда,— эта форма и есть меновая стоимость этих продуктов»[16].

Другими словами, закон пропорциональных трудовых затрат или, для краткости, «закон трудовых затрат» есть необходимое условие общественного равновесия при всех и всяческих общественно-исторических формациях. Он может иметь разные «формы проявления». В частности, в товарном (и товарно-капиталистическом, и в любом товарном) обществе он надевает на себя фетишистский костюм закона ценности. Закон ценности есть исторически-относительный закон, есть специфическая форма, «у которой написано на лбу», что она «принадлежит такой общественной формации, где производственный процесс владеет («bemeistert») людьми, а не люди производственным процессом» (Маркс[17]). В законе ценности нельзя видеть закон трудовых затрат — и только: ибо это значило бы отвлекаться от специфически исторического значения и характера ценности. Но, с другой стороны, нельзя за общественно-исторической формой проглядывать материально-трудовое содержание этого закона. «Сущность» ценности как исторической категории состоит в ее фетишистском характере.

Но так же мало можно отвлекаться от «надисторического» (т. е. свойственного всякому обществу в более или менее «нормальных» условиях) материально-трудового смысла» этой категории. В одном из подстрочных примечаний I тома «Капитала» Маркс в блестящей формулировке поясняет это: