К востоку от Эдема

Моей сестре Мэри не нравилось быть девочкой, и она никак не желала мириться с этим неприятным фактом. Она была очень спортивной, великолепно играла в шарики, лучше всех делала подачи при игре в лапту, и все атрибуты девчоночьей одежды ей мешали. Разумеется, все это происходило задолго до того часа, когда Мэри осознала преимущества, которыми пользуются девушки.

А тогда мы точно знали, что где-то на нашем теле, скорее всего под мышкой, имеется кнопочка, и если ее правильно нажать, можно летать по воздуху. Вот Мэри и придумала собственное волшебство, которое поможет превратиться в крепкого проворного мальчугана. А ведь именно к этому и стремилась сестра. Если лечь спать, свернувшись по-особому в калачик, поджать колени к груди и по-волшебному переплести пальцы, то утром проснешься мальчиком. Каждый вечер она искала и никак не находила нужное положение, а я, бывало, помогал ей переплетать по-особому пальцы.

Она уже отчаялась добиться успеха, но однажды утром у нас под подушкой оказалась жевательная резинка. Сняв обертку, мы с серьезным видом принялись жевать мятные пластинки фирмы «Бимэн». Сейчас такой вкуснятины нет и в помине.

Мэри принялась натягивать длинные черные чулки в резинку и вдруг с чувством огромного облегчения, словно у нее гора свалилась с плеч, сообщила:

– Ну конечно же.

– Ты о чем? – не понял я.

– Дядя Том, – откликнулась Мэри, смачно чавкая резинкой.

– Что дядя Том?

– Он знает, как стать мальчиком.

Как все, оказывается, просто. Почему я сам не додумался?

Мама была на кухне, давала наставления молоденькой датчанке, нашей новой прислуге. Недавно осевшие в наших краях датские фермеры охотно отдавали своих дочерей служанками в американские семьи, где девушки не только осваивали премудрости английской и американской кухни, но также знакомились с искусством сервировки стола, хорошими манерами и всеми тонкостями светской жизни Салинаса. Проработав пару лет за двенадцать долларов в месяц, юные датчанки становились желанными женами для американских парней, так как не только принимали американский образ жизни, но и сохраняли способность трудиться в поле, как лошади. Некоторые самые аристократические семьи в Салинасе являются потомками этих девушек.

Итак, мы явились в кухню, где мама, подобно наседке, кудахтала над светлокудрой Матильдой.

– Он уже встал? – прервали мы матушкины излияния.

– Тише! – шикнула мама. – Он поздно приехал, дайте дяде Тому выспаться.

Однако по шуму стекающей в таз воды в дальней спальне мы догадались, что он проснулся. Крадучись по-кошачьи, мы подобрались к двери и стали ждать, когда дядя Том выйдет.

Поначалу и мы, и он испытывали некоторое смущение. Думаю, дядя Том робел не меньше нашего. Наверное, ему хотелось выбежать из комнаты, обнять нас и подбросить вверх, но встречи проходили церемонно и чинно.

– Спасибо за жевательную резинку, дядя Том.

– Рад, что она вам понравилась.

– А может быть, купим к вечеру устричный рулет, пока вы здесь?

– Разумеется, если ваша мама не возражает.

Мы шли в гостиную и усаживались рядом с Томом.

– Дети, дайте ему отдохнуть! – слышался из кухни мамин голос.

– Они не мешают, Олли, – откликался Том.

В гостиной мы рассаживались треугольником. На темном лице дяди Тома выделялись изумительной синевы глаза. Он носил хорошую одежду, но никогда не выглядел элегантным, чем и отличался от своего отца. Рыжие усы вечно топорщились, волосы не хотели укладываться в опрятную прическу, а руки загрубели от работы.

– Дядя Том, а как стать мальчиком? – обратилась к нему Мэри.

– Как? Послушай, Мэри, мальчиками не становятся, а рождаются.

– Да нет, я совсем о другом. Как мне превратиться в мальчика?

Том с серьезным видом посмотрел на сестру.

– Тебе? – переспросил он.

А Мэри словно прорвало, и слова полились из нее нескончаемым потоком:

– Дядя Том, не хочу быть девочкой. Хочу стать мальчиком. Ну их, этих девчонок, с куклами да поцелуями. Не хочу быть девчонкой. Не хочу, и все тут! – На глаза Мэри навернулись слезы обиды и гнева.

Том перевел взгляд на свои руки и кончиком обломанного ногтя поддел отшелушившийся край мозоли. Думаю, ему хотелось сказать что-нибудь красивое, найти приятные, возвышенные слова утешения, как всегда удавалось его отцу.

– Мне не хотелось бы, чтобы ты стала мальчиком, – признался он.

– А почему?

– Ты мне нравишься девочкой.

В воздвигнутом Мэри храме обожаемый кумир упал с пьедестала, на глазах разбиваясь вдребезги.

– Хотите сказать, вам нравятся девчонки?

– Да, Мэри. Очень нравятся.

На лице сестры отразилось отвращение. Если дядя Том говорит правду, значит, он безнадежно глуп.

– Ладно, – буркнула Мэри, всем своим видом давая понять, что не желает слушать подобную чушь. – Но как мне стать мальчишкой?