Ка: Дарр Дубраули в руинах Имра

Он сорвался с ветки, и они с На Вишней полетели. Не спасались бегством, просто летели. Позади они слышали крики и споры, но спокойно парили, будто все уже решено. Они заняли надел за холмами на востоке и даже успели свить там гнездо, в котором На Вишня отложила три первых зелено-черных яйца. Надел располагался на окраине владений этой стаи, но, бесспорно, в пределах огромного сообщества Ворон, их дозоров и патрулей. Дарр Дубраули вспомнил о болотном наделе пришлых Ворон, где он родился, о его сестрах, о Матери и ее Служителе, о Бродяге. Воспоминания приходили невольно: так теплый поток поднимает тебя в небо без всяких усилий с твоей стороны. Глядя, как На Вишня сидит в гнезде на большой смолистой Сосне, он думал не о Лисяте или любой другой подруге, но о своей Матери — как она высиживала яйца и вспоминала его детство в гнезде.

Летом он смотрел, как На Вишня выводит в мир неуклюжих птенцов, у которых грудь еще покрыта серым детским пухом. «Смотрите, дети, что это? Это мертвый теленок Людей из-за холма. Никто его еще не нашел. И мы все кричим: Ка! Ка! Чтобы позвать других. Кричите, дети! А теперь мы сядем и подождем или спустимся туда сами? Ну, давайте. Ваш отец будет сторожить и ждать. Делайте, как я. Начнем мы, дети, с глаз».

На Вишня так и не избавилась от своего мягкого акцента, который когда-то превратил ее в ненавистную чужачку, но другие уже перестали его замечать и не раздражались. Некоторые молодые самцы оказывали ей знаки внимания, а один или два даже набивались ей в Служители, но Дарр Дубраули, хоть и стал старым и терпимым самцом, все равно ничего такого не позволил. Она прожила долгую воронью жизнь, у них с Дарром были десятки птенцов, и многие из них выжили. Из всех супруг с этой Дарр пробыл дольше всего. Когда она умерла, он уже прожил с ней множество сезонов и почти забыл, что она может умереть, а он — нет и вынужден будет жить без нее.

Он не знает, где и когда это случилось: обычное дело для Ворон. Глаза у нее подернулись пленкой — она могла спутать колючий кустарник с мягкими зарослями и нырнуть туда, спасаясь от погони. Могла удариться крылом о дерево и найти укрытие, чтобы там вылечиться, но до нее добралась Лиса или Куница. (Дарр обыскал все укрытия, которые они оба знали, но ни в одном не обнаружил ни ее саму, ни вороньих перьев.) Ее мог поймать Ястреб, Сарыч или Сокол; могла изловить Сова, когда они разлучились на ночь. Ее могли подстрелить или поймать в силки людские дети, а останки съесть падальщики. Он перебрал все возможности. Легкие тела птиц быстро исчезают под напором смерти и насекомых. Всем это известно.

Год выдался долгим. Дарр Дубраули оставался в их с На Вишней наделе до осени, когда дни стали короче; иногда к нему прилетали сыновья и дочери, просили рассказать историю или дать мудрый совет, но он мало что мог им дать, кроме благодарности за то, что прилетели. Как обычно, он присоединился к остальным на большой ночевке, когда стало холодать, и дело не в том, что он не хотел быть один: зимой охотники смелеют, безопасней быть всем вместе.

Но той зимой он не полетел с остальными на юг.

Он почти перестал есть. Никаких зароков себе не давал, просто не хотелось. Казалось, будто в смерти На Вишни соединились смерти всех, кого он любил: птенцов, которых вымыло из гнезда дождем, подруг, улетавших утром и не возвращавшихся к вечеру. Ужасно то, что они умерли, но не пропали, не ушли из его сердца, даже если их больше не было в Ка.

Худой, замерзший, он сгорбился на высоком камне, смотрел на снег и белое небо.

Правда ли, что после смерти от Вороны не остается ничего, кроме костей и перьев? Хуже или лучше было бы знать, что где-то, как-то На Вишня жива, по-прежнему та же Ворона, как и все, кого он любил за долгие годы, — там, куда он никогда не сможет попасть, а они — оттуда улететь?

Ведь может статься, что есть такое царство внутри Ка — этакий Имр в Ка, — даже если он закрыт для Ворон до смерти. Конечно есть! Где же еще он провел те зимы и лета, когда не был среди живых? Он ничего о них не помнил, будто проспал их, не зная себя, как всякая Ворона, что спрятала голову под крыло, закрыла глаза и уцепилась за ветку. Но что, если все не так? Если он может отправиться туда мертвым и вернуться, почему же нельзя попасть туда живым и вернуться? Они ведь там, На Вишня и все остальные, или окажутся там, если он сможет в это поверить.

Он плотно зажмурил глаза, как это делают Люди, когда хотят увидеть то, чего на самом деле нет. Как они это делают? Как создают страну из своего желания, чтобы она была? Он знал, что никогда больше не увидит Лисяту, ни в одном царстве. Но он хотел увидеть тех, кого потерял, хотел снова увидеть На Вишню, хотел «всем сердцем». Если это желание не исполнится, то он хотел умереть, умереть, и всё, если только это поможет ему попасть туда, где теперь На Вишня.

Во мраке за закрытыми глазами он ощутил, что кто-то опустился у него за спиной, неслышно, но грузно. Глаза раскрылись, и Дарр увидел снег, холмы и далекие дома, из которых поднимался дым. Всё то же. Только это чувство.