Ка: Дарр Дубраули в руинах Имра

Одного из Людей, который лежал лицом вверх, вспороли оружием. Нетрудно было догадаться, что одежду и все пожитки забрали те, кого Вороны называли «нашими Волками».

— Отлично! — крикнула Фин Синеглаз. — Давайте есть!

Одна за другой множество Ворон спустились к телам. Ва Тернхолм и Кон Орлохвост с гордостью смотрели на них.

— Как вы узнали? — спросил Дарр Дубраули. — Как догадались, что они тут будут, что их убили те, другие?

— Ты не понял, — сказал Кон Орлохвост. — Это мы им сообщили, что трое идут по тропе.

— Их добыча, — сказал Ва Тернхолм. — Они так делают.

Гам на трупах стал громче, скоро он привлечет других падальщиков.

— А вы... вы их Во́роны, — проговорил Дарр Дубраули. — Во́роны ведут Волков к добыче. И вы так же.

— Мы, Дарр Дубраули, — сказал Ва Тернхолм. — Мы.

Он так надулся от самодовольства, что Дарр подумал — вот-вот лопнет.

— Но зачем эти Волки притворяются другими зверьми?

Большие то ли не знали, то ли считали, что это не важно.

— Может, чтобы напугать добычу? — предположила Фин Синеглаз.

— Да какая разница? — вмешался Ва Тернхолм. — Давайте есть, пока богатство осталось.

Они спикировали на труп, лежавший вверх лицом: в него было легче всего забраться, и его уже хорошо расклевали. Когда Дарр Дубраули оторвал кусочек холодного мяса, он вспомнил, как Брат просил его дать другим Воронам добрый совет. Они его, скорее всего, не послушали бы, даже если бы Дарр сам знал, что такое «добрый совет». Но мысль о Брате вызвала воспоминание и о миске с камнями на полу кельи, где оставался только один темный камешек: и Дарр Дубраули с весельем и каким-то другим, неуютным чувством понял, что ест мясо в пятницу.

Только один из Людей, которые столкнулись с шайкой Волков, сумел сбежать. Совершенно измотанный бегством через холод и тьму, он принес вести о нападении в аббатство. Рассказал, что видел огромную птицу и Быка-Медведя — тварей, а не Людей, бесов в тумане. Беглец сообщил Братьям, что сам он и его семья были добрыми христианами и держали путь в аббатство, чтобы отдать Братьям младшего сына в послушание, а еще — дары; но все украли, а мальчик и его родители погибли. Братья вооружились высоким крестом и вышли в лес с тележкой, чтобы привезти мертвых для похорон. При их приближении Вороны разлетелись и с презрением смотрели издали, как Братья встали на колени для молитвы, а затем завернули оскверненные тела в саваны и унесли, плача над белокурым мальчиком, которого Господь попустил погубить.

Все это Брат рассказал Дарру Дубраули, и не раз.

— Разбойники, — сказал он, утирая пот со лба рукавом. — Изгои. Воры и убийцы.

Брату поручили выкопать могилу для мальчика и другую — для его родителей. Он стоял, опираясь на лопату, а работали в земле двое Людей, которые обитали неподалеку и добывали в аббатстве пропитание. Рядом в земле лежали отец и мать самого Брата (он показал Дарру, где именно) и другие родичи.

— Просто нелюди, — бросил он. — Люди, что убивают, как звери, ради наживы. Звериные души изнутри покоробили тело, что приняло звериные формы. Homo homini lupus[43].

Дарр Дубраули, сидя на каменном кресте, кивал в ответ Брату, осторожно и послушно, потому что не был уверен, узнал ли его Брат среди тех Ворон, что кормились мертвецами. Он сбежал с остальными, когда Брат принялся отгонять их своей палкой, именуемой «baculus» — не совсем оружие, но ближайший его заменитель. Теперь он смотрел на длинные узкие ямы, которые Люди обкладывали камнями. Где он уже видел такое? Место, куда Люди прячут своих мертвых.

— Демоны! — закричал Брат, и работники в испуге подняли головы. — Демоны, бесы из Преисподней, посланные преследовать верных. Почему же добрый Господь им это позволяет? — Он взялся за работу: поднял немного земли и отбросил в сторону. — Этого мы знать не можем. Несите его в рай, ангелы, этого благословенного ребенка!

И он прикоснулся ко лбу, груди и плечам — они все так часто делали.

К вечеру мертвого мальчика принесли из церкви на доске, которую Люди взвалили себе на плечи. Мальчика завернули в ткань с ног до головы, так что ничего не было видно. Впереди шел Аббат с высоким крестом, а когда они добрались до ям, аккуратно уложили ребенка, продолжая петь: так они привлекали внимание Бога к этому месту, чтобы душа убиенного запомнила дорогу и в последний день воссоединилась с телом. Родителей тоже принесли и положили в бо́льшую яму рядом.

Дарр Дубраули, который в этот день играл роль вестника жестокой смерти, сидел на каменном кресте, и никто его не прогонял.

Пока Братья говорили и пели, на завернутых в ткань Людей стали сыпать землю. Один из Братьев принес горшочек с горячими углями, висевший на веревке. Другой вынул что-то из мешочка и бросил внутрь.