Каба́

Он оставался целый день под присмотром, что его, мягко говоря, выбешивало. Раньше было лучше: пришел со школы и читай себе, задрав ноги. Теперь же особо не поразгильдяйствуешь, мама в любой момент может нагрянуть в комнату, а он не учит уроки и не думает самизнаетеочем. Можно, конечно, делать вид, что типа учишь, а самому зариться влево, но кайф уже не тот. Однако ситуацией нужно было воспользоваться, и Игорь пытался воспользоваться. Ходил кругами, терся, мурлыкал, чесался, смотрел в другую сторону, а потом такой:

– Мам, можно я сегодня не пойду на тренировку?

Мама рассеянно поводила бровью, не отрываясь от монитора.

– С чего вдруг?

– Да чет устал сильно, и уроков много.

– Вот и отдохнешь заодно. Если долго занимаешься одним и тем же, теряется продуктивность. И нужно периодически отвлекаться. Отвлечешься на тренировке, потом и уроки быстро сделаешь.

Игорь поначалу тупил, принимая мамину меланхоличность за слабость, или податливость, или готовность поспорить для виду и сдаться.

– Ну ма-ам, ну пожалуйста,– начинал он канючить.– Ну правда, не хочу идти.

Меланхоличности как не бывало. Мама отрывалась от монитора, взгляд становился внимательным, изучающим, прицельным.

– Игорь, что значит «не хочу»? Я тоже много чего не хочу, но молчу. Есть такое слово «надо». Ты пойми, бестолковый, это все не просто так. Ты думаешь, что школа, уроки, тренировки,– все это мы выдумали, потому что нам делать нечего? Это нужно для твоего же блага, для твоего развития. Чтобы человеком вырос. Потом еще спасибо скажешь.

В общем, проходили. Наверное, это фраза неудачная, сокрушенно думал Игорь. Зря он сказал «не хочу», мама звереет с этого. Он пробовал варианты. Не могу. Хочу, но много дел свалилось. Затрудняюсь. Наверное, не получится. Вариантов – вагон, он же все-таки книжки почитывает.

И пару раз прокатывало, так что ему удавалось сачкануть. Гуд. Плохо лишь то, что Игорь не смог выявить закономерность, чтобы укрепить позиции. То ли мама была слишком уж меланхоличной в такие дни, от чего она просто махала рукой. Отмахивалась, и Игорь, конечно же, воспринимал это как послабление. То ли это ритмы так совпали. А однажды мама даже с готовностью разрешила, потому что нужно было сходить в магазин и выбрать ему куртку. Прецеденты были, а закономерности – нет. Игорь вновь прилагал усилия, однако мама раскусила его ход конем и применила «стратегию».

Самое поразительное в этом то, что ничего заумного мама не совершала. На первый взгляд, мелочь мелочью, бытовуха. Однако эта мелочь самим своим присутствием убивала все Игоря потуги профилактически, как грибок на стенах, и лишь с возрастом Игорь смог оценить материнский воспитательный гений. В урочный день, когда по графику очередная тренировка, мама выглаживала Игорю кимоно, пока тот отсиживался в школе, а потом с подчеркнутой аккуратностью складывала кимоно на стул в его комнате. Так что Игорь, возвращаясь с уроков, мог лицезреть свой молчаливый приговор на сегодняшний вечер. И смысл теперь ныть? Кимоно уже лежит и его ждет. Мама же не просто так его гладила, чтобы потом разрешить ему филонить.

Выглаженное кимоно убивало все зачатки нравственности. Игорь, чувствуя, что его где-то накололи, причем здорово, затаил обиду и вынашивал планы. Он быстро приспособился после уроков, приходя домой, бежать не в ванну мыть руки, не на кухню есть суп, а в свою комнату, проверять кимоно. Иногда его там не было, кимоно долбанного, но это никак не повод расслабляться. Стратегия подразумевает периодические провокации и проверки на вшивость. Игорь ловился. Каждый раз ловился. Да если бы даже он был на сто процентов уверен, что не прокатит, он бы все равно пробовал и пробовал, до бесконечности.

– Мам, а можно я не пойду сегодня в дзюдо?

Далее следовало угрюмое укладывание кимоно в рюкзак, туда же – безразмерные балаганные кеды, и мученический путь до городского дворца спорта.

Тренировался Игорь даже не сказать, чтобы спустя рукава. Вообще никак. Он был антиподом тренировок. Лишь поначалу для вида тужился, в общем и целом освоив стандартные бросок через бедро и бросок через плечо. А дальше, обжившись, при любом удобном случае норовил свинтить к турникам. Народ в секции помогал ему, как мог. В том плане, что, когда разбивались на пары, Игорю пары не находилось. Никто по доброй воле не желал тренироваться с Петрушкой. Не из-за Петрушки вовсе, не из-за того, что западло, или еще что. Просто смысла нет, это как с резиновой куклой тренироваться, или с амебой ростом с человека. Или с воображаемым другом. Игорь, благодарно поозиравшись по сторонам и «не найдя» для себя пару, пожимал плечами и говорил тренеру:

– Я тогда поподтягиваюсь, ладно?

– Подтягивайся, Мещеряков.