Каба́

– Мне нравилось помнить их живыми. Хоть мы и не очень хорошо ладили, мне нравилось помнить их живыми. Если бы я начала со всеми говорить об их смерти, они умерли бы во второй раз. В памяти. Не знаю, понимаешь ты или нет…

И вновь Игорь почувствовал, как вся его конструкция мира пошатнулась. Мира, который он сам себе нарисовал, надо заметить. Не знаю, понимаешь ты или нет… Мама словно ткнула его носом в лужу. Ведь он понимал это, как никто другой, но косяк в том, что он был уверен в своей исключительности, а также в том, что его самого никто не поймет, даже родители. Косяк в том, что он считал своих родителей неспособными на это. Косяк в том, что он был уверен: родители не знают своих детей. А дети? Они живут параллельно в одной квартире, и, как выяснилось, его предки – чувствующие люди, даже если папа и не читает книги.

– А почему ты сюда переехала?– спросил он, чтобы не оставлять все вот на этой ноте.

– Так из-за тети Нины,– усмехнулась мама.– Мы с ней переписывались в сети. Потом она позвала меня к себе. Я сначала у нее жила, потом мы с папой познакомились. – Мама взглянула на него.– Пошли, разведчик, у меня где-то фото родителей заныкано. Раз уж ты родословной увлекся, покажу. Только с возвратом. Не вздумай заляпать чем-нибудь, оно у меня одно. Заляпаешь – в дзюдо вернешься.

Мама хохотнула, открывая балконную дверь, а Игорь уже в который раз покраснел, как рак. С папой он, вероятно, способен навести тень на плетень. Мама же знает его как облупленного. Она сразу же раскусила его козни. Или она действительно навесила на него датчиков и читает мысли?

Вдвоем они вернулись в комнату родителей, где уже играла музыка с компа. Игорь не стал заходить внутрь, оставался в дверях, созерцая процесс празднования его собственного дня рождения. Нормально празднуют день рождения. Дядя Саша танцевал со своей молодой женой и защитницей четвероногих. Тетя Нина скучала, залипая на смартфон. Отец теперь тоже сидел на полу, рядом с дядей Радиком, который что-то уверенно ему втолковывал. Дядя Радик уже «в дрова». Периодически папе и дяде Радику приходилось подвигать ноги, чтобы тетя Света и дядя Саша не споткнулись. Тупой Кот исчез с горизонта. Вероятно, какал. Дядя Леша любил серить в гостях, заседал с расстановкой и надолго, нервируя хозяев.

Мама что-то коротко спросила у тети Нины, та совершила неопределенный жест рукой и что-то ответила; обе рассмеялись. Потом мама шуганула дядю Радика с насиженного места, чтобы залезть в шкаф. Ковырялась она там достаточно долго, и Игорь уже начал сомневаться, что его ждет удача. Однако когда мама обернулась, она держала в руке обещанное фото.

– Держи.

Игорь взял фото, не глядя, и кивнул, тем самым давая понять, что помнит мамины напутствия и будет предельно аккуратен. Потом понес семейную реликвию в свою комнату.

Это было обычное цветное фото формата 10х15, однако Игорь с первого же взгляда на него подумал, что с ним что-то не так. На снимке было трое: двое взрослых по краям и одна молодая девушка в центре. Маму Игорь узнал сразу. Он понял, что уже этого само по себе достаточно, он увидел то, что всегда хотел увидеть. Он был прав, он не выдумывал, он не играл в конспиролога и не бредил зелеными человечками. Мама – она не та, какой кажется. Он всегда это чувствовал, и сейчас он получил подтверждение. В ее смеющихся глазах бушевал огонь и бунт. Она носила юбку намного короче тех, что носит сейчас, каблуки намного выше тех, что носит сейчас, ее прическа была взбалмошной и растрепанной, не такой уложенной, как сейчас. Но главное – это огонь, который шел из ее глаз.

Игорь перевел взгляд на ее родителей, на своих деда с бабкой, которых он никогда не знал. Он вглядывался в их лица и честно прислушивался к своему сердцу. Он пытался поверить Петрову, который утверждал, что человек имеет потребность – в дружбе, в самопожертвовании, в любви. Но этой потребности не было, и Игорь ничего не чувствовал, на снимке были чужие люди, и от того, что они дед с бабкой, чужими они быть не переставали. Они были вроде тех мутных типов из облизбиркома: однажды прошли мимо, и больше Игорь их не видел, а даже если бы и увидел – не узнал бы. Кажется, мама больше похожа на деда, только и мог определить он. Дед был одет в строгий костюм, пиджак еле сходился на его внушительном животе, бабушка была в цветастом платье, явно не повседневном. Наверное, они на каком-то празднике,– очень трудно определить, потому как фото сделано на улице и фоном служат стены зданий.

Вдруг он понял, что не так с фото. Кажется, это называется «диссонанс». В то время как люди на фото выглядели достаточно четко, стены зданий за их спинами казались размытыми. Словно в дымке. Словно в мареве. Они как будто пиксельные были,– так, словно нанесены отдельно. Игорь вглядывался в феномен некоторое время, потом пожал плечами. Кто его знает, эти фото-фокусы. Особенно если это касается старых некачественных фотоаппаратов типа «мыльниц».

Он перевернул снимок и увидел на обороте надпись от руки.

АРЫК, 2000