Каба́

Крив подумал, что это знак. Конечно, это может оказаться любой дурацкий камень из лесу, но что он теряет? Терять ему нечего. Тот факт, что отсутствуют пожелания других людей, вполне объясним: это глухие места, народ сюда не заглядывает, только разные не совсем везучие по жизни фрики, вроде него, тут и лазают. Не очень правильный вывод, учитывая, что многие в деревне говорили о камне, значит, кто-то все же тут был и пробовал его волшебную силу. Однако умным Крив никогда не был, и сейчас он возгорелся просить тоже вовсе не ума. У него счастливым образом обнаружились в заплечной сумке кое-какие инструменты. Он понятия не имел, что следует писать, да и грамоте был обучен через пень-колоду. Тогда он взял на вооружение это одно-единственное слово на камне и высек также одно-единственное слово: ЗРЯЧИЙ.

Потом он постоял какое-то время в ожидании чуда. Чуда не произошло, вообще ничего не случилось, Крив разочарованно побрел домой и завалился спать. А утром, уже можно догадаться, его поврежденный глаз полностью восстановился. Крив возрадовался и тут же подумал о Людмиле. Теперь-то ему можно не бояться, что его засмеют, теперь он не кривой дуралей какой-нибудь, а вполне себе парень. Он, конечно, не ринулся тут же напропалую соблазнять свою Людмилу, и очень правильно сделал. Для жителей деревни он как был Кривом, так и оставался им же. Ну да, глаз алмаз теперь, Бог-то есть на небе, видать, осенил своей милостью лишенца-Крива, да и посты тот бдит усердно. Народ пошептался, да и забил. Никто не стал набиваться ему в друзья, никто не вспомнил его настоящее имя, все продолжали звать его Кривом, и Людмила как смотрела мимо, так и продолжала смотреть. Так что облом по всем фронтам.

Крив психанул и пошел к камню. Он ведь теперь знал фишку; не получилось с глазом, попробует что-то более мощное. Да он, по сути, теперь все что угодно может пожелать, камень-то работает. Когда он пришел к камню во второй раз, он вдруг увидел, что слово, которое он высек в прошлый раз,– слово ЗРЯЧИЙ,– исчезло. Теперь, как и раньше, на камне оставалось лишь одно слово. КАБА.

Крив подумал, что бы это значило, но ничего не придумал, кроме того, что так это, должно быть, и нужно. Камень проглатывает желание и исполняет его. Ладно, он ничего не имеет против. Крив достал инструменты и высек новое послание: БОГАЧ. И уже со спокойной совестью отправился домой и завалился спать.

В ту ночь Каба пришла к нему впервые. Я не знаю, почему именно после его второй просьбы, почему не после первой. И я не знаю, что было бы, если бы Крив ограничился только своим глазом. Может, ничего бы и не было? Когда я слышал эту историю от бабушки, мне не пришли в голову все эти нестыковки. А когда пришли, спрашивать уже было некого, бабушка умерла. Да и вряд ли она знала, пересказывала мне, как сама услышала от кого-то. В общем, приходит к нему во сне Каба и говорит, мол, мил человек, пора и честь знать. Он типа тоже должен кое-что для нее сделать. И это сущая мелочь по сравнению с его собственной просьбой. Он всего лишь должен прийти к середине деревни, черпнуть там горсть земли и принести к камню. Только и всего. Криву не пришло в голову спрашивать, за каким фигом ей земля с середины деревни,– ну, это же во сне все было. Он ничего не понял, но сильно закивал и обещал все сделать.

А потом утром случились две вещи. Крив проснулся, и его ноги были в грязи и исцарапаны. И руки были грязными, словно он рылся в земле. Он вспомнил свой сон и понял, что он уже каким-то образом выполнил свое обещание Кабе. Во сне, ночью, он пошел к середине деревни, черпнул там горсть земли и отнес ее к камню. Крив всполошился весьма! Не самое приятное чувство,– понимать, что бродил по ночному лесу, без оружия, без элементарной палки, таща горсть земли к камню. Тут бы всему и конец, потому как даже в тупую голову Крива пришло понимание, что явно не безопасные дела вокруг творятся. Но тут в дверь постучали. Приехал посыльный из города. Какой-то тридевятый родственник Крива, которого тот знать не знал, умер и оставил ему наследство. Криву нужно срочно ехать в город подписывать бумаги. И, как говорится, все завертелось.

Игорь замолчал, переводя дух. Петров на автомате поднялся из-за стола и прошел в дальний угол к кулеру. Он не сказал ни слова, он был слишком поражен. Не самой историей, а как вдруг в Игоре проснулся рассказчик. Черт, да Петров нищий перед его красноречием. Вновь и вновь Виктор Петров понимал, что, несмотря на свой опыт, он совсем не знает этого парня.

Он налил воды в пластиковый стаканчик, подошел к Игорю и протянул стаканчик ему. Игорь также машинально взял стаканчик и отпил половину. Петров вернулся на место и сел за стол.