Каба́

– Какое-то время Крива не было в деревне,– продолжил Игорь.– Ну, он в городе был, занимался наследством, еще какими-нибудь делами. Все думали, что и не увидят его больше, а чего ему теперь тут делать, в глухомани? Но Крив вернулся. Он же в Людмилу эту был влюблен, вот и вернулся. Они за все время ни разу не поговорили с глазу на глаз, ни разу не встречались в общей компании, их жизни вообще не пересекались. Крив не знал ее, но все равно был почему-то в нее влюблен. Ну, как обычно, очень странные дела. Даже сериал такой есть. Очень в тему.

Потом он вдруг вернулся и поселился в своем прежнем доме. И хотя у него теперь были деньги, дом он перестраивать не стал, слишком привык к нему. Только забросил плотницкое дело и приоделся, чтобы выглядеть осанистым. Когда он перестал быть кривым, ничего особо не изменилось. Когда он перестал быть бедняком, люди, хоть и не вспомнили его имя, стали величать его господин Крив. Крив не противился и бучу не поднимал, он и сам привык к своему прозвищу, как к своему дому. Вот только Людмилы все эти изменения не касались. Она оставалась к нему равнодушной.

Крив подумал-подумал и опять пошел к камню. Воспоминания о той ночи, когда он бродил во сне по лесу, поблекли. Люди же умеют себя убеждать. Крив решил, что просто не повезло. Ну, трудная ночь выпала тогда. Короче говоря, случайность или стресс. Что до Кабы – тут ничего удивительного, что Каба приснилась. А кто должен был присниться, – камень? В общем, приперся Крив к камню и уже без удивления обнаружил, что слово БОГАЧ исчезло. Вновь на камне фигурировало одно только слово. КАБА. Как строка запроса. Крив привычно достал инструменты и вырубил рядом: ЛЮДМИЛА. Он вернулся домой, лег спать. И хотя он убедил себя в том, что в прошлый раз у него произошел случайный сдвиг по фазе, он все-таки лег в постель одетым, в обуви и с заплечной сумкой. На всякий случай.

Ночью явилась Каба. Она сказала ему, как и в прошлый раз, что и он тоже должен для нее кое-что сделать. И это сущая мелочь по сравнению с его собственными нездоровыми запросами. Он должен отправиться к церкви, подойти к бревенчатым стенам, срезать ножом деревянную стружку со стены и отнести к камню. Если он это сделает,– что ж, Людмила будет его. Крив заверил, что сделает. Отчего бы не сделать, стружка, только и всего. Когда Крив проснулся, то обнаружил, что держит в руках нож. Он понял, что уже исполнил обещание и вновь ходил к камню во сне. Второй раз оказался не столь травматичным, Крив, как это называется, начал привыкать. К тому же он уверился, что с ним ничего не случится во время таких вылазок, когда он не помнит себя. Каба позаботится о нем. Ей же нужна эта дурацкая щепка.

С того момента дела с Людмилой вдруг пошли на лад. Никто в деревне не удивился. Людмила была первой красавицей, а Крив уже стал местной легендой: и от недуга излечился, и разбогател. Так что ничего удивительного, что Людмила положила на него глаз, посчитали люди и на том успокоились. Очень скоро Крив и Людмила поженились. Он обещал жене все-таки перестроить свой дом попросторнее, ну а пока Людмила переехала в его скромную хату. Она и тогда не стала звать Крива его настоящим именем, а звала его или «дорогой», или «хозяин».

Проблемы начались почти сразу же. Крив был богатым, но он понятия не имел, что нужно делать с богатством, он мог только тратить. Он был женат, но он понятия не имел, как обращаться с женой. Он ведь вообще никогда с девушками не общался, откуда ему знать, и телека тогда не было.

Игорь хмыкнул и допил остатки воды. Петров не пошевелился, напряженно слушая.

– Поэтому у Крива всегда были проблемы: то деньги вдруг пойдут на убыль, то жена разозлится, то в деревне слухи про него поднимутся, то еще что. Чтобы сохранить позиции, ему не оставалось ничего другого, кроме как шастать к камню раз за разом с очередными хотелками. Когда он возвращался, то, не раздеваясь, шел спать в другую комнату. Людмилу он вряд ли мог этим обмануть, она сразу же стала о чем-то догадываться, но молчала. То ли боялась, то ли ей подправляла память самизнаетекто. Каждый раз после очередной просьбы, во сне к Криву приходила Каба со своими собственными «мелкими» хотелками. Поначалу они были действительно мелкими, она просила все время какую-то фигню. То попросит нарвать травы у дома соседей. То попросит срезать бубенчик у коровы. То попросит принести старую подкову, которая валялась возле кузнецкого дома. То попросит вырвать кусок ветоши с крыши старосты. То выкопать у кого-нибудь пару картофелин. То попросит отрезать локон волос у Людмилы. В общем, какой-то бредовый ужас, меня бы все эти дурацкие просьбы еще больше пугали. Крива, похоже, не особо, на то он и Крив.