Кабахи

— Вот что, доченька. Скажи ты своему деверю, чтобы он вернул похищенное им колхозное имущество туда, откуда взял, — на колхозный склад. Иначе не миновать ему неприятностей. Ты же знаешь, как я уважаю всю вашу семью. Ведь бедный Зезва, когда вернулся с учебы, явился прямо ко мне и работал у нас до самой войны. Хороший он был человек, молодец, каких мало! Не то что нынешний торопыга ветврач! А какой богатырь! Помню, как-то под этой самой липой подковывали едва объезженного двухлетнего жеребца. Четыре человека не могли с ним управиться. Подошел Зезва, велел всем отойти подальше, просунул руки меж лошадиных ног, ухватил другую пару ног с другой стороны, уперся лошади головой в живот и одним толчком повалил ее на землю. Ну что ты, доченька, не надо, не для того я вспомнил твоего мужа! Войны без крови не бывает, все равно как волка без зубов… Если бы ты не лишилась его — вот было бы счастье, но что поделаешь! Зато растет у тебя парень — молодец не хуже отца. Верно, верно, того, что потеряно, ничто не может нам возместить, но все же это большое утешение. Да, да, надежда и опора для тебя и для всей семьи. Ну хорошо, перестань, дочка, извини: знал бы, речи бы не завел…

— Простите меня, дядя Нико, — опомнилась молодая женщина. — Я совсем не хочу портить кому бы то ни было настроение своей печалью… Просто иной раз бывает невыносимо слышать, когда о нем говорят как о мертвом. Для меня он не умер, он жив. Я ведь чуть ли не каждый день жду, что вот-вот откроется дверь и он войдет в комнату…

— Что ж, дочка, надежда — хорошая вещь. Потеряв ее, не стоит и жить на свете. Всегда надо сохранять в душе надежду, не отчаиваться. Вон Иосиф Вардуашвили, помнишь, пропал без вести в первый же год войны. Война кончилась, а его все не было. Но прошло еще время, и он вдруг появился, вернулся целый и невредимый домой… Так ты скажи своему деверю, чтобы он еще раз заглянул ко мне. Скажи, что у меня к нему дело, пусть не поленится, зайдет. И еще скажи, чтобы он перестал водиться с этими дармоедами. Ну, к лицу ли ему слоняться с мальчишками по округе? Ведь сам-то он человек хоть куда: глянешь на него — глаз не отведешь! Тебя он послушает, Нино, ты женщина умная. А то хоть караул кричи. Мало ему наших деревенских лодырей — он еще и самых крепких ребят сманивает, сбивает с пути тех, что нами воспитаны и вросли в колхоз корнями. Вот теперь они на Берхеве скалы сверлят, взрывать их собираются. Хотят тропинку, по которой поднимаемся в Подлески, в дорогу превратить, поднять по ней на гору бульдозер, выкорчевать наверху весь кустарник и выровнять землю под стадион. Сначала они расчистили было поле Хатилеции, Напетвари, но тут я им крепко испортил настроение — забрал место под гараж. Ну, так они теперь новую затею придумали. Но разве от меня что-нибудь укроется? Скажи Шавлего — пусть не выставляет себя на посмешище. Пока я не увижу всех этих лежебок на колхозных участках, пока они не поработают год-другой как положено, пусть и не надеются получить от колхоза землю для стадиона!

Председатель походил по комнате и еще раз выразил крайнее свое удивление:

— Как это все же ваш директор решил предложить нам помощь? А я-то думал, он еще сердит на нас за тот, прежний песок?

— Помните, недавно показывали кино в сельсовете? Наш директор тоже пошел смотреть картину и потом еле вырвался оттуда. С тех пор он все твердит, что мы должны подготовить не только песок, но и камень, да и на постройке подручными у каменщиков поработать, лишь бы у колхоза был клуб.

— Умно придумано! Как это на него снизошла такая мудрость?

— Мудрость рождается в испытаниях и невзгодах, — улыбнулась Нино. — Видно, тот вечер не прошел даром.

Эти слова заставили Нико задуматься. Он решил высказаться напрямик.

— Да, тот вечер не только вашему директору принес пользу — он и нас кое-чему научил… Но давайте поговорим откровенно. Вы — люди свои, хитрить и в прятки играть мне с вами не к чему. Трудно нам будет сейчас поднять это дело, а то, конечно, хороший новый клуб не повредил бы нашему Чалиспири. Прежде всего, не могу я отрывать людей от других работ. Да и с денежными средствами у нас далеко не благополучно. Надо тысячу неотложных дел переделать и тысячу дыр залатать, прежде чем можно будет приняться за строительство клуба. И на все это нужны средства. А ведь надо и на трудодни распределить что-нибудь! Раздадим колхозникам на трудодни — для клуба ничего не останется, отложим на клуб — нечего будет распределять. А если урежем трудодень — кто в будущем году захочет на работу выйти? Вот видишь, как одно за другое цепляется? Так что дело тут не только в людях, но и в деньгах.

— Позвольте мне, дядя Нико, сделать одно предложение… И. если оно вам понравится, не раздумывайте, скажите прямо.

— Говори, дочка.

— Если мы попросим у вас в нынешнем году только каменщиков, материалу на дверные и оконные рамы и известь с цементом — сумеете вы нас обеспечить? Остальное мы берем на себя.