Кабахи

— Кто это — вы? Если имеешь в виду школьников и педагогов — так ведь они могут включаться в работу только по воскресеньям. А в будни откуда я людей возьму? Все равно отрывать их придется от дела. Соединились колхозы, доченька, и все хозяйство разбросано в разных концах деревни. Надо все собрать и соединить: хлевы, свинятники, птичий двор, сушилку, амбары, склад… Разве сейчас можно каменщиков держать на простое?

— А если им не придется простаивать?

— Как же не придется, дочка, — не отмените же вы уроки и не заставите детей камни на постройку таскать? Или вы в самом деле школу закрыть собираетесь?

— А если не придется простаивать? — Нино смотрела в глаза председателю твердым взглядом.

— Ну, тогда другое дело. Но где вы собираетесь людей доставать?

— Это уж наша забота.

— Ладно, — нехотя согласился председатель. — Вы только народ в колхозе от дела не отрывайте, а там хоть пичхованских осетин сгоните на постройку, это уж как вам угодно.

Учительницы извинились перед дядей Нико за причиненное беспокойство и ушли. Нико удивленно смотрел им вслед. Он и не подозревал, как долго пришлось Шавлего уговаривать свою невестку, прежде чем она решилась пойти к председателю колхоза. И конечно, ему и в голову не пришло, что директору школы ровно ничего не известно об этом деле…

3

Жеребец внезапно вскинул шею и наставил уши. Мышцы на его широкой груди вздулись под лоснящейся шкурой, как два каменных шара. Он беспокойно перебирал стройными сильными ногами.

— Ну ты, дикарь! Накатило на тебя, да?

Конь мотнул головой и зло покосился блестящим глазом на человека. Звякнуло колечко на ремешке сбруи, и послышался лязг крепкие, крупные зубы грызли железную уздечку.

Реваз рассмеялся. «Усмирю тебя, шальной», — пропел он вполголоса и направился к большому ореху, раскинувшему ветви вблизи источника.

Усевшись на краю бассейна, он смотрел на черный блестящий резиновый шланг, ходивший ходуном от бившейся в нем струи.

Бурый бочонок был похож на младенца-дэва, разлегшегося животом вверх на арбе и сосущего через черную пуповину живительный сок материнского тела.

Терпеливо дожидаясь, пока бочонок наполнится, Реваз прислушивался к глухому шуму воды, вливающейся в его пустую утробу.

Тенистый сад по ту сторону раскаленного, сверкающего на солнце русла Берхевы был обнесен высокой изгородью из сухих колючих кустов держидерева. Среди невысоких яблонь и груш, росших в саду, возвышался древний каштан, похожий на Гулливера, окруженного войском лилипутов. В серой стене высокого каменного дома, просвечивавшей сквозь зелень сада, вровень с нижними ветвями каштана, виднелось распахнутое окно, задернутое тонкой белой занавесью. Конец легкого кисейного полотнища свешивался из окна наружу и надувался как парус при каждом порыве налетающего ветерка.

Вот из окна высунулась чья-то рука — она втащила занавесь внутрь комнаты и опустила ее за подоконником.

Вода в бассейне застоялась, приток был мал, и она едва достигала до половины резервуара. От бассейна тянуло прелью, соломенно-желтые отблески играли на воде под солнечными лучами. Сквозь прозрачную водяную толщу виднелось давно не чищенное, заваленное камешками дно и зеленые, поросшие мохом стены. На поверхности воды лежала, распластавшись всеми четырьмя лапами, лягушка. Приглядевшись, можно было заметить, как раздувается и опадает ее чуть приподнятая над водой белесая шея.

Застывший, бессмысленный взгляд выпученных лягушечьих глаз рассмешил Реваза. Он бросил в лягушку камешком, но та не обратила никакого внимания на это заигрывание и продолжала невозмутимо лежать, слегка покачиваясь на волнах, разбежавшихся кругами от того места, куда упал камень.

Лишь пятый «снаряд» попал в цель, и квакушка, мгновенно встрепенувшись, устремилась быстрым «брассом» на дно.

Все глуше шумела вода в наполнявшемся бочонке. Слышно было, как хлещет себя по бокам лошадь, отмахиваясь от мух.

По мосту промчалась грузовая машина, чуть не задев идущую навстречу девушку с кувшином. Шофер, высунув из кабины черную, вихрастую голову, весело осклабился. Девушка шарахнулась в сторону, ударилась о перила моста и, прижав к груди кувшин, проводила машину испуганным взглядом.

Побледнев, Реваз вскочил с места и кинулся к девушке. Убедившись, что она цела и невредима, он облегченно вздохнул и грозно посмотрел в ту сторону, куда умчался грузовик.

— Зачем ты переходишь через мост, когда идет машина? Не можешь переждать?

Тамара поставила кувшин на край бассейна.

— Я посторонилась, но он нарочно провел машину на волосок от меня.

— И чего ты выбежала по воду в этот жаркий полдень, в самое пекло? Тетка твоя не могла пойти? Видишь, как все раскалено, положи на камни яйцо — испечется, как на угольях.

Девушка смиренно глядела на Реваза, и растерянная боязливая улыбка не сходила с ее лица.

— Я вышла, потому что увидела тебя из окна.

— Давно ты стала бояться вечерней прохлады?

— О чем ты?

— Почему позавчера не пришла к каштану?

Девушка опустила голову и стала водить пальцем по очертаниям цветка, нарисованного красной краской на кувшине.

— Не могла я прийти, Реваз.

— Нездоровилось тебе, что ли?