Кабахи

За первой бутылкой последовала вторая, и взгляд Марты затуманился, подернулся влагой. В памяти вспыли воспоминания — близкие и далекие, уже потускневшие. Эх, да что говорить — Марта и сама давно уже не выпускает Како из виду, украдкой следит за одинокой жизнью невесть откуда забредшего в Чалиспири охотника. Поглядите на него — чем он хуже других? Может, даже и лучше многих и многих. Высокий, широкоплечий, крепкий, с длинными, сильными руками и быстрыми ногами. Правда, одна щека рассечена, лиловый шрам, след старой раны, протянулся, как червь, от виска до подбородка… Но это даже, пожалуй, ему к лицу. Удивительно, а ведь раньше Марта, завидев его, всякий раз отворачивалась… Вот только похоже, что человек он безалаберный, беспутный. Но будь у него дом, семья, любимая жена, кто знает…

— За твое здоровье, хозяйка! Видно, и теща и тесть меня любят. Только ты одна встретила Како с хмурым лицом и даже не впустила его собаку обогреться!

Марта поблагодарила за здравицу.

Растекаясь по жилам, вино наполнило все тело сладкой, удивительно сладкой истомой.

Марта встала, бросила на гостя многозначительный взгляд, улыбнулась непонятной улыбкой и пошла к двери.

Полоса света, вырвавшись через открытую дверь, легла поперек галереи.

Собака, стоявшая у самого порога, уперла в пол задние лапы, напрягла шею, отряхнулась и, вбежав в комнату, разлеглась перед камином.

В испуге метнулась в сторону кошка и вскочила на шкаф.

Марта сгребла со стола обглоданные кости и бросила их четвероногому гостю.

А когда она вернулась к столу, захмелевший Како потянулся к ней, обвил рукой ее талию.

Марта ничего не сказала — только молча, лениво сняла тяжелую мужскую руку со своих бедер. Тогда охотник встал и обхватил ее, стиснул длинными своими руками.

Женщина казалась ему сильной, как медведь, мягкой как куница, желанной, как олень.

Сопротивление было упорным, желание — неимоверным.

И когда распаленный страстью охотник дотянулся губами до полных, мягких, горячих губ хозяйки, та, обмякнув в его объятиях, опустилась, без сил на стоявшую рядом тахту.

4

Старик лежал на постели ничком. Одеяло стояло горбом у него на спине. Он лежал не шевелясь и щурил бесцветные глаза.

Со словами приветствия Шавлего сел на низенькую скамейку.

Доктор повернулся на своем трехногом стуле так, чтобы видеть и гостя и больного.

С минуту Шавлего молча смотрел на старика. Потом спросил, ел ли он сегодня что-нибудь.

Старик улыбнулся:

— Ну кто бы мне дал голодать до этого времени?

На спине у него, под одеялом, что-то звякнуло.

— Еще не время, лежи смирно. Они сами должны отвалиться.

Шавлего поставил на табурет возле постели корзинку, которую принес с собой.

— Это тебе гостинец от твоего друга-приятеля.

— По-моему, хватит, Сандро!

— Постой, не шевелись. Я сам сниму.

Доктор отвернул одеяло и сдернул одну за другой банки, торчавшие на спине у Фомы.

— От какого друга-приятеля, дружок? — с удовольствием перевернувшись на другой бок, спросил старик.

— От дедушки Годердзи.

— Когда он приехал?

— А он не приезжал. Это мама тебе от него посылает.

Шавлего достал из корзинки вареную курицу, свежеиспеченные шоти, помидоры, кастрюльку с зеленым лобио. Он покрыл табурет газетой и разложил еду. А когда из корзинки высунулось горлышко трехлитрового штофа, в глазах у старого пасечника блеснули медово-золотистые искорки.

— Где достал?

— А это тебе Сабеда прислала.

— Цинандальские и напареульские подвалы могут опустеть, но марани у Сабеды — никогда!

Доктор согласился.

— Как она, Сабеда? Ведь чудом спаслась, бедняжка!

— Да, чудом.

— Она все там, у Русудан?

— Все там же.

— Хорошая девушка Русудан, добрая душа. Говорят, Нико дом Сабеде отстраивает, — правда это?

— Правда.

— Ну, то-то. Значит, есть все-таки на свете справедливость. И как это вино у нее уцелело — удивительно! Марани-то, говорят, был затоплен?

— Да, залило его. На счастье, я оказался поблизости, созвал своих ребят, и мы всю воду ведрами вычерпали.

— А что вино?

— В вино ни капли воды не попало. Крышка квеври была обмазана глиной и сверху засыпана землей.

— Старые стены будете надстраивать?

— Да.

— Когда начнете?

— Если сегодня солнце землю подсушит, то завтра приступим.

— Да завтра авось и я поправлюсь. Так что приду вам подсобить. Правда, Сандро?

— Завтра лучше бы еще полежать в постели, а послезавтра — как знаешь.

— Приходи проведать нас, побеседовать с нами — это нам, конечно, будет приятно. А помощь твоя не нужна — мы и сами управимся. Ребята как львы, работа у них в руках горит.

— Разговорами дом не выстроить. Пот надо утирать.

— Ну вот, ты разговаривай, а мы пот утирать будем. Иной раз с малого начинают… Как знать, может, потом и за большие дела возьмемся.