Кабаре

– Ага, – почти нормальным уже тоном заявляет Ринка, – Жаль, что склероз не заразен, а то б подцепила б его, и ничего не вспоминала бы больше… Кстати, я тут недавно статью прочла о духовных сеамских близнецах. Внешне с ними было все в порядке, но на духовном уровне они срослись памятью… У них была общая память на двоих…

– Ринка! – синхронно хватаемся за головы мы с Димой. – Что ты там про свою первую любовь говорила? Уж лучше эти сопли, чем очередная статья из газеты «Тайна»!

– Вы черствые бессердечные придурки! – неожиданно оживленно сообщает Ринка и запускает в меня подушкой.

– В меня за что? – возмущаюсь. – В него кидай, он же представитель ненавистного тебе пола. Будем с ним воевать! – кидаю свою подушку в Дмитрия.

Еще какое-то время весело швыряемся всем, что попадается под руку, и переругиваемся громким шепотом. Яростно колотящий в стенку Валентин, в конце концов, прерывает нашу игру.

– На подозрения тоже стоит внимание обратить! – продолжает цыганка. – Подозрение, провокации, неприятие, отчуждение… Где-то так эта карта трактуется… Ох, его у вас сколько было, через край лилось, не споймать…

Смотрю на Ринку, стараясь придать взгляду извиняющуюся интонацию. Было, Рин, чего скрывать, было у меня к тебе такое. Доводила ты меня иногда своими странностями до полного отчуждения. Сколько в мире с тобой в одном купе жила, столько же и обиду в душе таила.

– Эй, – шепчу просительно, игнорируя наличие цыганки. Если немедленно Ринку не остановить, она себя сейчас до полной ненависти ко мне накрутит. С ней такие самонакрутки иногда случаются. – Ты обижалась, да?

– Да иди ты, – отмахивается подруга. – Слюнявые соболезнования можешь себе знаешь куда засунуть? Оставь меня…

Усиленно держу мышцы лица, стараясь сохранить непроницаемое выражение. Не то чтоб подобные высказывания сильно шокировали – к Ринке я давно привыкла, и из-за ее манеры смешивать небеса с фекалиями уже не раздражалась. Для нее сейчас всё смешалось. Где друг, а где враг, где прошлое, а где настоящее – она временно не различает… Неприятно, конечно, особенно если вспомнить, что все мое неприятие не само по себе возникло, а именно из-за Риночкиных провокаций…

Вспоминается одна неприятная… Противная, я бы даже сказала.

НПВ

Дело было ещё в Алчевске. День на пятый пути, если не ошибаюсь. Мы с Димкой тогда еще консенсуса не достигли, потому ходили злобные и глубоко озабоченные, и Ринка еще масла в огонь подливала. То ли скучала по кому, то ли просто от странности характера – но говорила исключительно о том, с кем, кто, когда и в каких позах.

«Ах, какая песня!» – это она в автобусе, который нас на в ДК везёт, где концерт давать будем, радио услышала. – «Ух, мы под неё с мужем до развода еще факались…» – это она уже мне на ухо шепчет, чтоб старичков наших подробностями не травмировать.

– Рин, – говорю, – Вокруг глянь! Ты такое видела когда-нибудь?

Вокруг жуть. Дымящие черные трубы, все кругом серое от копоти. Под одним из заводов идет тоннель, соединяющий два конца города, в него и въезжаем…

– Дышать не трудно? – интересуется водила. – А то к нам кто приезжает, все жалуются.

– Трудно. – радостно включается в разговор Валентин. – Я еще, как остановились, говорю: что это за условия, куда вы нас привезли? А они…

– Зато интересно, – смеется водила. – Вы еще в моем родном районе не были. Там, ух…Разницы между днем и ночью не видно – вся округа в красном зареве от местной горы шлака. Хотите, прокачу, посмотрите?

– Слушай, а интересный парнишка, – толкает меня локтем Ринка. – Может, примем, того-этого, предложеньице…

– А еще у нас красный снег с неба иногда падает, – продолжает экскурс водитель. – Вот мартен продувку устроит…

– Скажите лучше, а почему там, где наш поезд стоит, все перекопано? Ремонтные работы, что ли? – вдруг интересуется Зинаида. Похоже, ей усики водилы тоже показались забавными, иначе она б ни за что не вступила в разговор с обслугой.

– Какие работы? – смеется водила, – Да у нас такие отродясь не проводятся! Нашим директорам заводов о таком думать некогда – они едва на должность становятся, как их стреляют тут же. А другие люди тут ничего не решают…А копают – горожане с металлоискателями. Повсюду. У нас же весь город на металле.

– Слушай, – Ринка снова за свое принимается. – Тебе вон та труба ничего не напоминает? А по-моему фаллический символ в чистом виде…

Ну, и все прочие разговоры тоже в таком духе. Я ее бескомплексности особенно не смущалась – мне-то какое дело. Просто расстраивалась, что другие темы временно не признаются, а больше общаться постоянно вроде не с кем.

А потом случай был совсем уж ни в какие ворота не вписывающийся. Может, я, конечно, старомодная, может, чего-то в жизни не понимаю, но…

Вернувшись с концерта, Ринка решила сделать эпиляцию.

– Сегодня руку поднимаю на сольном номере, демонстрирую залу подмышку-втородневку, а сама комплексую…То есть, ничего, конечно. Пусть знают, что перед ними живые люди, а не куклы пластилиновые, но все равно… Где ж крем мой подевался?