Кабинет доктора Либидо. Том II (В – Г)

Г. и И. М. Орлов были отправлены из Москвы в Петербург и заключены в Петропавловскую крепость. Таким образом, они оказались одними из первых арестантов только что отстроенной тюрьмы. Подвергались жестоким допросам с применением кнута. Следствие растянулось до июня 1718. Г. призналась в воровстве и в убийстве, но так и не дала показаний против И. М. Орлова. Только 27 ноября 1718 Петр I подписал приговор: «девку Марью Гамонтову, что она с Иваном Орловым жила блудно и была от него брюхата трижды и двух ребенков лекарствами из себя вытравила, а третьего удавила и отбросила, за такое душегубство, также она же у царицы государыни Екатерины Алексеевны крала алмазные вещи и золотые (червонцы), в чем она с двух розысков повинилась, казнить смертию. А Ивана Орлова свободить, понеже он о том, что девка Мария Гамонтова была от него брюхата и вышеписанное душегубство детям своим чинила, и как алмазные вещи и золотые крала не ведал – о чем она, девка, с розыску показала имянно».

Несмотря на заступничество Екатерины, Петр I остался непреклонным. Возможно, что он желал окончательно избавиться от Г., т. к. не исключал собственной причастности к отцовству убиенных младенцев. 14 марта 1719 Г. была обезглавлена на Троицкой площади Санкт-Петербурга. Она до последнего рассчитывала на помилование, которого не последовало. По описанию члена юстиц-коллегии И. Б. Шерера, присутствовавший на казни Петр I повел себя более чем странно: «Когда топор сделал своё дело, царь возвратился, поднял упавшую в грязь окровавленную голову и спокойно начал читать лекцию по анатомии, называя присутствовавшим все затронутые топором органы и настаивая на рассечении позвоночника. Окончив, он прикоснулся губами к побледневшим устам, которые некогда покрывал совсем иными поцелуями, бросил голову Марии, перекрестился и удалился».

История имела свое продолжение. По распоряжению Петра I отрубленная голова Г. была помещена в петербургскую Кунсткамеру, где пребывала в полном забвении более полувека. Лишь в конце XVIII века княгиня Е. Р. Дашкова обратила внимание на необыкновенно большой расход спирта во вверенной ей Российской Академии наук. Выяснилось, что спирт употреблялся для обновления раствора в больших стеклянных сосудах с двумя отрубленными человеческими головами. Е. Р. Дашкова подняла документы и выяснила, что заспиртованные головы принадлежат Г. и Виллиму Монсу, брату А. Монс. Осмотревшая головы Екатерина II «…приказала их закопать в том же подвале». Достоверность истории вызывает сомнение, поскольку никаких докуменальных свидетельств не сохранилось.

М. И. Семевский, проводивший в 1880-ые свое собственное расследование, головы Г. в Кунсткамере не обнаружил. Согласно свидетельствам советского периода: «Голова хранилась заспиртованной в стеклянной колбе. Однажды неким посетителем спирт был использован по прямому назначению, а голова исчезла. Обеспокоенные хранители музея обратились к морякам стоящего напротив Кунсткамеры корабля с просьбой найти экспонат. Моряки пообещали, однако корабль ушёл и матросы надолго пропали. А чуть ли не через год они появились в музее и предложили взамен одной головы английской леди целых три головы подстреленных басмачей».

Образ Г. неоднократно воспроизводился в различных произведениях искусств: поэма Георгия Чулкова «Мария Гамильтон» (1922); стихотворение Максимилиана Волошина «Россия»; рассказ Глеба Алексеева «Мария Гамильтон» (1933); пьеса Фридриха Горенштейна «Детоубийца»; живопись П. Сведомского и др.