Кабинет фей

Но эфиопку слишком уязвил поступок принца Ратоборца, чтобы его простить. Она приказала заложить карету из слоновой кости, запряженную шестью страусами, пробегавшими в час по десяти лье, и поехала во дворец феи Источника: та была ее крестной и лучшей подругой. Ей она и поведала о своих обидах и горячо молила помочь отомстить. Фея, проникшаяся печалью крестницы, заглянула в волшебную книгу, где отражается все на свете, и тотчас узнала, что Черную принцессу Ратоборец оставил ради принцессы Желанной, потому что без памяти влюбился в последнюю и даже заболел лишь от одного нетерпения с нею встретиться. Все это вновь разожгло в ней почти потухшую было ярость — ведь с тех пор, как принцесса родилась, она больше ее и не видала и вроде о злобе своей позабыла, кабы не мстительная Чернушка.

— Как, — воскликнула она тогда, — эта Желанная снова хочет нанести мне обиду! Ну уж нет, прелестная принцесса, нет, малышка моя, я не потерплю, что тебе дали от ворот поворот. Призываю на помощь в этом деле и Небеса, и все стихии: возвращайся домой и положись на твою милую крестную матушку.

Черная принцесса рассыпалась в благодарностях, одарив ее цветами и фруктами, которые та приняла с превеликим удовольствием.

Посол же Пересмешник спешно скакал к старой столице, где проживал тогда отец принцессы Желанной; доскакав, бросился в ноги королю с королевой, проливая слезы и говоря им в самых трогательных выражениях, что принц Ратоборец умрет, если и далее будут задерживать час его свидания с их принцессою, что коль скоро до ее пятнадцатилетия остается не больше трех месяцев, то за столь краткий срок не может случиться ничего прискорбного, и, кроме того, он осмеливается им напомнить, что столь безоглядное легковерие каким-то феечкам не пристало королевскому величию; он так долго разглагольствовал, что наконец сумел их убедить. Представив, в каком печальном положении оказался принц, все вместе поплакали, а потом постановили, что для принятия окончательного решения понадобится еще несколько дней. Он же возразил, что согласен лишь на несколько часов, ибо его повелитель дошел до крайности и уверен, что принцесса ненавидит его и сама тянет с отъездом. Тут его заверили, что нынче же вечером ему объявят решение.

Королева побежала во дворец к дорогой дочери и рассказала ей обо всем. Тогда Желанную охватила беспримерная печаль, ее сердце сжалось, она упала без чувств, и королева тут же догадалась, что дочь ее любит принца.

— Не огорчайтесь так, милое дитя, — сказала она, — его исцеление в ваших руках, и меня беспокоит лишь одно: то, чем еще при рождении вам угрожала фея Источника.

— Мне хочется верить, государыня, — отвечала ей принцесса, — что, приняв некоторые предосторожности, мы обманем злую фею: например, нельзя ли мне отправиться в путь в наглухо закрытой карете, где я вовсе не буду видеть дневного света? Отпирать ее будут только по ночам, чтобы дать нам поесть, — так я счастливо доберусь до принца Ратоборца.

Королеве весьма по душе пришелся такой выход, и она поделилась с королем, также одобрившим его. Тут же живо послали за Пересмешником, и он получил определенные заверения в том, что принцесса отправится в путь как можно быстрее; ему же надлежит теперь вернуться, чтобы привезти своему властелину добрую весть, а поскольку дело спешное, ему даже не станут готовить экипаж и дорогих облачений, приличествующих его положению. Посол, вне себя от восторга, снова бросился в ноги королю и благодарил его, затем сразу уехал, так и не повидав принцессы.

Ей же разлука с королем и королевою показалась бы невыносимой, когда б не влекло ее так к принцу, — ведь бывает же какое-нибудь чувство столь сильным, что заставляет позабыть обо всех прочих. Ей приготовили карету, снаружи обитую зеленым бархатом, украшенную золотыми вензелями, а изнутри — серебряной парчой с розовой вышивкой; карета эта, очень просторная и совсем без стекол, запиралась крепче любого ларца, и ключи доверили первому вельможе королевства, чтобы он открывал дверцы.

Толпой летели ей вослед
С почтеньем, нежностью, отрадой
Забавы, Смехи, Грации, Услады[263]

,Изящней коих в мире нет!
Но расступились, пропуская
Амуров благонравных ряд:
Вот свита пышная какая!
И засиял принцессы взгляд.
Юница, что прекрасна видом,
Восторги все — тебе одной!
Ты нам напомнила Аделаиду[264],
Что мир скрепила, принцу став женой.

Сопровождающих офицеров назначили ей немного, ибо большая свита стеснила бы ее; дали ей с собою самые прекрасные драгоценности на свете и немало пышных платьев. И вот наконец, после такого прощания, что и король, и королева, и весь двор едва не захлебнулись от слез, заперли ее в темной карете вместе с фрейлиной, Терновой Колючкой и Желтофиолью.