Кабинет фей

Слуга согласился с такой предусмотрительностью, и они продолжили разговор, как вдруг наш мещанин подумал, что Ален вполне может стать причиной его разоблачения, ведь он не вооружен, и не так давно ему досталось от Вильвиля. Он наверняка передумает и снова сбежит, а Ла Дандинардьер от этого уже порядком устал.

Он резко остановился и приказал Алену возвращаться домой, предупредив, что может не вернуться к вечеру и остаться ночевать у барона. Кроме того, он посоветовал слуге потренироваться во владении оружием, поскольку вскоре это может ему понадобиться. Ален, удивившись такому приказу, — он уже достаточно протрезвел, и часть его благостного настроения улетучилась вместе с винными парами, — поморщился и ответил, что потерял всякое желание драться и что он самый неподходящий человек для этого дела.

Хорошо, что Ла Дандинардьер не слушал его более, иначе не миновать бы парню новых побоев.

Наш мещанин неспешно ехал вдоль моря. Но вот, проезжая мимо маленького домика, окруженного садом, он вдруг услышал голос:

— Мартонида, сестрица! Сюда! Скорее, скорее! Вон едет рыцарь в доспехах!

Ла Дандинардьер, не сомневаясь, что речь шла о нем, многозначительно поднял голову, в душе радуясь, что смог возбудить чей-то интерес. Как же он удивился, когда сквозь зарешеченное окошко разглядел двух молодых привлекательных особ. Он отвесил такой глубокий поклон, что, если бы не забрало, разбил бы себе нос о луку седла. Тотчас обе приветствовали его с еще большим почтением. То были дочери барона де Сен-Тома. Ла Дандинардьер никогда их раньше не видел, хотя часто бывал у него в гостях. Встреча была внове и для них, так что восхищение, в которое их привело это знакомство, трудно описать.

Наш коротыш Дандинардьер был весьма склонен к проявлению нежных чувств и вполне галантен, посему от этой непредвиденной и приятной встречи пришел в восторг и он. Что до молодых особ, то те, начитавшись романов о необыкновенных приключениях странствующих рыцарей, героев и принцев, удивились при виде потешного Ла Дандинардьера гораздо меньше, чем он — тому обстоятельству, что две столь любезные особы живут вдали от всех в маленьком доме на берегу моря.

Старшая из сестер, называвшая себя Виржинией (хотя настоящее ее имя было Мари, а Мартонида[286] на самом деле была Мартой), первой нарушила молчание.

— Легко можно понять, сеньор, — обратилась она к нашему мещанину, — что неотложная миссия зовет вас к важной цели. Однако позвольте все же спросить: что за случай привел вас под наши окна?

Ла Дандинардьер, польщенный обращением «сеньор», не мог не ответить любезностью на любезность:

— Всё потому, что Ваши Высочества обратили взор на меня, недостойного. Дело чести заставило меня следовать этим путем.

— Как! О благородный рыцарь! — перебила его Мартонида. — Вы едете драться? Кто тот смельчак, что решился бросить вам вызов?

Ла Дандинардьер пришел в восторг от сих сладких речей, никогда и никто так его не воодушевлял.

— Я не назову вам имя моего противника, — ответил он, — ибо на то есть несколько причин. Могу лишь заверить, что как только отрублю ему голову, повешу ее напротив этих окон как дань вашей красоте.

— О нет! Не делайте этого, сеньор! — вскричала Виржиния. — Мы же умрем со страху.

На это наш мещанин изрек, что сам предпочтет умереть, нежели вызвать их неодобрение, что за столь небольшой промежуток времени они внушили ему самые пылкие и нежные чувства и он поистине в отчаянии от того, что дела вынуждают его их покинуть. Прежде чем откланяться, он решил немного погарцевать на коне и, пришпорив его, так резко натянул уздечку, что бедное животное, не понимая, чего от него хотят, встало на дыбы. Ла Дандинардьер почувствовал опасность и, не зная как от нее уберечься, еще сильнее пришпорил, отчего лошадь повалилась на бок и придавила его.

Если бы кто-нибудь услышал крики двух заточенных принцесс, то подумал бы, что их новообретенный герой попал в большую беду; это, впрочем, было весьма близко к правде, ибо он задыхался под весом лошади, прибрежная галька впивалась в тело, плохо закрепленный шлем слетел, и беззащитная голова ударилась о камень. Мартонида не вынесла этого зрелища и, наказав Виржинии оставаться у окна, поспешила сообщить о несчастье, приключившемся с рыцарем.

Она побежала в комнату к отцу: тот пил кофе с виконтом и приором.

— Ах, батюшка, — выпалила она, — скорее же к морю! Там странствующий рыцарь, в доспехах с головы до пят. Он серьезно ранен, ему нужна ваша помощь!

Барон, привыкший к чудачествам дочерей, решил, что все это ей привиделось.

— Это Рыцарь Круглого стола? Или один из двенадцати пэров Карла Великого?[287] — спросил он с улыбкой.

— Я его совсем не знаю, — ответила она с видом грустным и серьезным, — а только видела, что у него серая лошадь, она без правого уха и с гривой, подвязанной зелеными лентами.

По этим приметам барон и виконт узнали лошадь несчастного Ла Дандинардьера. Они переглянулись, удивляясь словам Мартониды, и, наперебой расспрашивая ее, поспешили за нею.