Кабинет фей

— Я, сударыня? — ответила Абрикотина. — Клянусь вам, что никогда в жизни не видела эту картину; да и не дерзостью ли было бы прятать от вас вещь, которая вас интересует? И каким чудом она могла попасть в мои руки? Я не умею рисовать, и в этих местах не появлялся ни один мужчина. Между тем он нарисован рядом с вами.

— Я охвачена страхом, — сказала принцесса, — должно быть, его принес какой-то демон.

— Сударыня, — промолвила Абрикотина, — да уж не Любовь ли это? Если вы того же мнения, осмелюсь дать вам совет: давайте сейчас же его сожжем.

— Как жаль! — вздохнула принцесса. — Мне кажется, эта картина весьма украсила бы мой кабинет.

Она молча любовалась ею. Но Абрикотина настаивала: принцесса должна сжечь предмет, попавший сюда не иначе как по волшебству.

— А эти слова: В моем сердце она еще краше, — спросила принцесса, — мы что же, сожжем и их?

— Не нужно жалеть ничего, — ответила Абрикотина, — даже ваш портрет.

Она тотчас побежала за огнем. Принцесса подошла к окну, не в силах больше смотреть на портрет, который так тронул ее сердце, но Дух, не желая мириться с тем, что его творение сожгут, улучил минутку, чтобы схватить его и убежать, оставшись незамеченным. Едва он покинул кабинет, как она обернулась, чтобы еще раз посмотреть на этот волшебный портрет. Каково же было ее удивление, когда его там больше не оказалось! Она искала по всем углам; вернулась Абрикотина, принцесса спросила ее, не она ли только что убрала картину. Девушка ее заверила, что нет; и это последнее происшествие окончательно их напугало.

Спрятав полотно, Дух вернулся; ему было так приятно видеть и слышать свою прекрасную принцессу; каждый день он ел за ее столом вместе с Васильком, хотя того это и не радовало; однако и Дух не очень-то был доволен, поскольку до сих пор не посмел ни заговорить, ни показаться — а как же заставить себя полюбить, ежели ты невидимка.

Принцесса очень ценила всяческие изысканные пустяки — они рассеивали ее сердечную тоску. Однажды, сидя в окружении своих нимф, она сказала им, что с радостью посмотрела бы, что за наряды носят дамы при разных дворах, чтобы самой одеваться изящней всех. Этого было достаточно, чтобы Дух облетел весь свет. Нацепив красную шапочку, он оказался в Китае, накупил там самых красивых тканей и запомнил, какие платья там носят; потом полетел в Сиам и то же сделал там; за три дня успел побывать в четырех концах света; по мере того, как пополнялась его ноша, он возвращался во Дворец Тихих Удовольствий и прятал в кабинете все, что принес. Собрав бесконечное число диковин (деньги для него ничего не значили, и его роза поставляла ему их без конца), он купил пять или шесть дюжин кукол и одел их в платья, какие носят в Париже, — а это такое место на земле, где мода в особом почете. Куклы, разнообразные и несравненные по великолепию, Дух расставил в кабинете принцессы.

Когда она туда вошла, ее удивлению не было границ: в руках у каждой был подарок — часы или браслет, бриллиантовая пуговица или ожерелье; а самая красивая держала сверток. Принцесса его раскрыла и нашла там портрет Леандра; воспоминание о первом изображении помогло ей узнать второе. Она громко вскрикнула, затем, глядя на Абрикотину, сказала ей:

— Что же за оказии такие с некоторых пор происходят в этом дворце: то птицы обладают здравым умом, то, кажется, стоит мне лишь загадать желание, чтобы оно исполнилось; дважды попадается мне облик того, кто вырвал тебя из рук похитителей; а тут еще и ткани, бриллианты, вышивка, кружева и нескончаемые диковины. Кто же это — фея ли, демон — и где тот, кто потрудился оказать мне столь приятные услуги?

Услышав такое, Леандр бросил к ногам принцессы следующие стихи, написав их на табличках:

Нет, я не демон и не фея,
Но от любви к вам сам не свой.
Прошу вас, сжальтесь надо мной;
Предстать пред вами я не смею.

Принц-Дух

Эти таблички для письма так сверкали золотом и драгоценными камнями, что принцесса тут же их заметила; она открыла их и с крайним изумлением прочитала написанное.

— Так, значит, этот невидимка — чудовище, — рассудила она, — раз он не смеет показаться. Но если бы он и впрямь был ко мне привязан, ему хватило бы деликатности не показывать мне столь трогательный портрет: ах, нет, он меня не любит, раз подвергает мое сердце такому испытанию, или мнит о себе слишком много и уж точно лучше, чем он есть.

— Я слышала, сударыня, — ответила Абрикотина, — что духи состоят из огня и воздуха, у них нет тела, а действуют лишь их душа и воля.

— Я этому очень рада, — ответила принцесса, — такой возлюбленный не потревожит моей спокойной жизни.