Кадавры

— Сорри, это я, — сказал Лешка.

— Осторожнее, блин.

— Слушай, — Лешка вышел из-за угла с фонарем, — это же просто атас, надо пацанам показать.

— Ты дебил? Пока не узнаем, что за дверью, никто про это место не должен знать, ясно вам? Че уставились? Не рубите, да? Если кто-то прознает, сюда люди придут, и плакали наши сокровища.

— Какие сокровища?

— А ты сам как думаешь — какие? — Пауза. — Мозги включи, долбоклюй. Железная дверь заварена снаружи. Зачем, по-твоему, ее заварили? Голову включи. Они прятали что-то ценное.

— Это нелогично, — сказала Даша, и Матвей с Лешкой обернулись на нее. — Если дверь заварили, как они сами ее открыть собирались потом?

— Дашка дело говорит, — сказал Поляков после паузы. — Если хочешь спрятать сокровища, заваривать дверь бомбоубежища как-то тупо.

— Бляха-муха, как же вы достали, — Матвей раздраженно махнул рукой с фонарем, луч скользнул по заросшему плесневыми узорами потолку. — Я тут был уже, разведал все. Тут кабинет есть, в нем шкафчики, а в шкафчиках, — он запнулся, — всякое. В том числе записи, что в Б199 заперт груз.

— Какой груз?

— Такой. Ценный груз!

— Так и написано «ценный груз»?

— Че ты докопался, а? — огрызнулся Матвей.

— Так что там написано-то в итоге? Ценный груз или просто груз?

— Там написано «груз», но судя по тому, как тщательно его пытаются спрятать, — он очень ценный. Ты же сам видел: они убрали его за железную дверь и заварили. Не хотели, чтобы кто-то нашел. Этот груз явно представлял для них огромную ценность.

— Хорошо, — вздохнул Поляков, — допустим. Даже если так, у нас нет снаряги, чтобы разварить дверь обратно.

— У нас есть твой рюкзак, — сказал Матвей и посветил фонарем в один из дверных проемов. — Идем.

Они вышли в узкий проход с идущей вверх лестницей — тут был еще этаж.

— Аккуратно, держитесь за стену, ступенек почти нет.

Наверху было несколько кабинетов, Даша сразу увидела на стенах светильники с полусгнившими абажурами. Тут все было лучше, очевидно, жили тут люди более высокого звания. В одном из залов Даше стало особенно тревожно, она не сразу сообразила почему, но, взглянув на мебель, поняла — пол в этом зале был неровный и весь бугрился, шел волнами, глыбами, и вода на полу не стояла, как этажом ниже, а текла — струи бежали по наклонному полу, стекались в одно место, куда-то в дальний угол. Луч фонаря высветил в углу обрушившуюся стену, и все пространство вокруг было изломано так, словно комнату затягивало в образовавшийся после обрушения провал. Матвей подошел к провалу и посветил фонарем под ноги — здесь пол каскадами кирпичной крошки уходил вниз, по склону провала журчал небольшой водопад грязной, зеленоватой воды.

— Видишь, куда вода идет? Мы сейчас прямо над убежищем.

— А почему комнату так раскорячило? — Лешка озирался, освещая фонарем струящуюся из трещин в стенах воду. — Тут взорвалось что-то?

— Ты не туда смотришь, баран, сюда иди, — Матвей явно бесился от того, что ни Лешка, ни Даша не разделяют его энтузиазма.

Даша подошла к краю провала и тоже посветила фонарем. В разломе было видно, что пол под ногами слоеный — сначала бетон, потом какая-то рыжая порода, затем что-то похожее на стекловату, потом блестящий, серебристый металл, кажется, свинец, затем еще бетон и снова металлические листы с клепками на швах. Один из металлических листов в самом низу был погнут и словно выдавлен, раскурочен — его как будто подцепили и расковыряли ломом. Вода уходила именно в эту пробоину в металлической пластине.

— У меня только один вопрос, — сказал появившийся на краю Поляков, он осторожно глядел вниз, уже готовый бежать со всех ног, словно боялся, что что-то может выпрыгнуть на него из темноты. — Как эта дырка там появилась?

— Ты дебил? — спросил Матвей. — Это я сделал.

— Ты? Чем, интересно?

— Башкой твоей, балда. — Матвей посветил в сторону, где стоял прислоненный к стене лом. — Вот орудие преступления, если тебе интересно.

— Ты продолбил дыру.

— Угу. Я прикинул, что если тут все вот так поехало и убежище под ногами, то можно так до него добраться. И я был прав, только одного не учел — металл этот гребучий, его хрен откурочишь. Свинец легко отошел, он мягкий, а этот вот последний слой ни в какую. Я пару заклепок ломом схерачил, отогнул кусок, а остальные — ни в какую. — Он сплюнул. — Но дыру проделал, видишь?

— Угу.

— Че «угу»? Cнарягу доставай.

— Ты совсем ебу дал? — Лешка показал вниз. — Там дыра с бутылочное горлышко, я не пролезу, я на кота, что ли, похож?

— А ты и не полезешь, — Матвей направил фонарь на Дашу. — Дашка худая, она пролезет.

В груди, под сердцем, у Даши похолодело. Она заслонилась ладонью от света, хотела возмутиться, закричать, но не могла произнести ни слова.

Поляков еще раз посмотрел вниз, потом на Дашу — словно прикидывал размеры.

— Погоди, ты свою сестру туда засунуть хочешь?

— Дашок, иди сюда.