Кадавры

Даша покорно подчинилась — когда Матвей объяснил план, ее словно контузило, никак не могла собрать мысли в кучу, хоть что-то возразить, сказать, что не полезет в дыру. Но в горле был ком — ни проглотить его, ни выплюнуть. Матвей сам подошел и застегнул на ней альпинистскую обвязку. Поляков щелкал карабинами, вязал узлы.

— Не ссы, Дашок, мы все четко сделаем, — говорил он, проверяя застежки. — Мы на подхвате, слышишь? Мы страхуем тебя.

— Матвей, я не хочу, — тихим, едва слышным голосом сказала Даша.

— Даш, — Матвей взял ее лицо в ладони, посмотрел в глаза. — Без тебя никак, понимаешь? Ты же любишь Индиану Джонса? Ну вот и смотри — настоящее приключение.

— Но я не хочу, — из глаз у Даши потекли слезы. — Можно я не буду?

— Даш, ну ты чего, — он гладил ее по голове. — Чего раскисла-то? Ты просто спустишься туда и посветишь фонариком. Всего на минутку, ладно? Как только тебе станет страшно, мы потянем назад. Мы вытянем тебя, как только скажешь слово «хватит».

— Хватит, — шмыгнув носом, сказала Даша. — Хватит, я не хочу.

— Ну, Да-а-а-аш. Слушай. — Матвей повысил голос, словно разговаривал с капризным ребенком. — Ну что ты хочешь от меня? Ты просила взять тебя в катакомбы? Просила. Я взял? Взял. Каждый должен внести свою лепту. Я нашел убежище, Лешка принес снарягу, а тебе и нужно-то всего лишь на секунду туда заглянуть. Ты че, думаешь, мне самому это нравится? Я бы сам полез, но ты ж видишь, какая там дырка? Хорошо, что ты тогда предлагаешь? Назад повернуть? Мы такой путь прошли и просто вернемся? И все зря? Остановимся в шаге от открытия, потому что одному из нас влом потерпеть минутку? Всего минутку, Даш, понимаешь?

Даша вытирала слезы кулаком: она, конечно, понимала. Понимала, что он взял ее с собой не потому, что она просила, а для того, чтобы засунуть в эту черную дыру, в страшное помещение, которое закрыли и заварили годы назад. И если бы он сказал, для чего берет ее, она бы ни за что не согласилась, а теперь — теперь он пытается убедить ее, что уже поздно и выбора нет. И главное — он прав, она не может просто развернуться и уйти, без него она не выйдет отсюда. Матвей стоял перед ней на корточках и проверял, замуфтованы ли карабины, Даша смотрела на его сосредоточенное, подсвеченное лучом фонаря лицо и хотела плюнуть в него.

А потом был спуск — резиновые сапоги скользили по краю обрыва, держаться было совершенно не за что, она хваталась за обломки кирпичей, струи холодной воды текли по рукам, брызги летели в лицо, и очень быстро Даша вымокла до нитки. Ее спустили на металлическую пластину, она села на корточки и посветила в дыру фонариком — желтый луч утонул по тьме. Края дыры были неровные и острые, Даша спустила вниз одну ногу, затем вторую и очень медленно, осторожно стала протискиваться внутрь. Соскользнула вниз и, раскачиваясь, повисла на веревке.

— Дашка? Ты как? — голос Матвея над головой, гулкий, как в колодце.

Даша посмотрела наверх: в полной темноте — рваные края дыры, тусклый свет фонаря, как зрачок в черном глазу. К счастью, фонарик Даши был на шнурке и теперь болтался у нее в ногах, она подтянула его, вертела лучом, озиралась, но ничего не видела — никаких стен, пола, ничего, только черное вокруг, настолько черное, что даже свет фонаря затухал и рассеивался, казалось, почти сразу. Даша увидела свои ноги, на одной из них не было сапога — слетел, когда соскользнула. Это было тревожно еще и потому, что хлопок она услышала не сразу, пол, похоже, был очень далеко.

— Что ты видишь? — снова голос Матвея.

— Ничего! Ничего я не вижу! Я сапог потеряла.

— В смысле?

— В прямом! Сапог слетел!

— Бляха-муха, сейчас мы тебя еще чуть-чуть спустим.

— Не надо! Не надо спускать! Хватит! Поднимите меня, пожалуйста!

Но веревка скользила вниз и холодная, невесомая темнота все плотнее окутывала ее, вихрилась вокруг черным дымом. А потом возникло оно — тревожное, холодное предчувствие под сердцем. Веревка снова дернулась…

— С-с-сука, держи ее!

Даша как маятник качалась во тьме, ее бил озноб. Сверху в свете фонарика протянулась рука Лешки — каким-то чудом он протиснулся в дыру и заорал:

— Хватайся! — И тут же, обернувшись, прохрипел: — Матвей, соскальзываю, держи! За штаны держи!

Даша схватилась за Лешкину руку, ладонь у него была мягкая, холодная. Он стал подтягивать ее к себе. Она вцепилась в него, обхватила за шею.

— Тихо, тихо, задушишь! Все нормально, Дашок, все окей, слышишь? Посмотри на меня, — он успокаивал ее и натужно улыбался, горячо дышал ей прямо в лицо. На лбу от напряжения вздулась жилка. — Сейчас мы тебя вытащим, сейчас… бля, больно как…

Но сверху вдруг что-то треснуло, и Лешка резко дернулся, Даша вновь сорвалась и закачалась в темноте на тросе.

— А-а-а-а!

Лешка пролетел мимо нее, его тело глухо грохнулось на пол где-то там, внизу, в темноте.

— Блин, — сверху послышался хриплый голос Матвея, — нет-нет-нет-нет… черт…

Трос дернулся и оборвался, и Даша

п

о

л

е

т

е

л

а

в

о

т

ь

м

у