Кадавры

Глава без номера

Глава девятая Армавир — Пятигорск

В Армавире они задержались еще и потому, что тут жила бывшая жена Матвея, Марина, и он хотел заехать к ней, забрать вещи, забытые еще при разводе. Подъезжая к дому, он все сильнее нервничал и ерзал.

— Надо было цветов купить. Или не, не надо. — Он посмотрел на Дашу. — Или надо? Она подсолнухи любит — это я точно помню. — Сдал на обочину, затормозил. — Хотя, если я приеду с цветами, она может решить, что я пытаюсь ее вернуть, а это не так. — Даша с интересом наблюдала за тем, как брат медленно сходит с ума. — Ну то есть, я люблю ее и все такое, и сделаю для нее все, но я не то чтобы, понимаешь? — Он выдохнул. — Как я выгляжу? Достаточно серьезен?

— Серьезен как инфаркт, — сказала Даша.

Матвей кивнул.

— Выйду подышать.

Вышел из машины и стоял неподвижно минуты две, уперев руки в бока. Затем сел обратно.

— Нормально все будет. Да? Приеду там ля-ля, все живы-здоровы, счастье какое. Никаких ссор и срачей, соберу вещи, сумку на плечо, и пулей в Пятигорск. — Он замолчал ненадолго, словно завис, затем вдруг посмотрел на Дашу. — Ты есть не хочешь? Я че-то прям хавать захотел. — Даша хотела было ответить, но он тут же перебил. — Нет, ты права, сначала дело, а потом уже поесть.

Семья Марины жила в районе, который всегда поражал Дашу: дома здесь были все старые и пестрые, как будто собранные из разных видов конструктора, с пристройками, надстройками, подстройками и недостройками. В одном из таких домов и жила семья Котрикадзе. Это был двухэтажный старый дом с колоннами у входа — еще в девятнадцатом веке он принадлежал какому-то местному купцу, потом, во времена Союза, его использовали как дворец бракосочетаний или вроде того, теперь же в комнатах с лепниной и высоченными потолками, где раньше узами брака соединяли сотрудников и сотрудниц местных радиотехнических предприятий, жили сразу несколько семей.

Даша отстегнула ремень безопасности.

— Мне, наверно, тоже надо зайти поздороваться.

— Не, лучше не надо, — сказал Матвей. Она вопросительно посмотрела на него, и он пояснил. — У нас сейчас такой период. Она такая, ты знаешь. Если с тобой сейчас зайду, подумает, я позвал, прикрываться.

— Э-э-э… ладно.

Матвей поднялся на крыльцо, пару секунд мялся перед дверью, нажал на звонок и сунул руки в карманы — глубоко, как школьник, который впервые пригласил одноклассницу на свидание и теперь на пороге ждет встречи с ее батей. Дверь распахнулась, и он вошел. Даша сидела в машине, праздно листала новостную ленту, когда в одном из окон дома появилась тетя Эка, мать Марины. Она перегнулась через подоконник.

— Даша, родная, скажи пожалуйста, а это что такое? Это как понимать? Мы тебя чем-то оскорбили? Ты нас больше не любишь?

Даша почувствовала, как краснеет.

— Да я же… я просто…

— Какое зло мы тебе сделали?! Ну-ка быстро заходи, я тебя покормлю.

— Но мы уже собирались ехать.

— Ничего не хочу слышать!

Даша зашла в дом, свернула на кухню и тут же остановилась, заметила отметки роста на дверном косяке. Матвей каждый год в день рождения измерял дочку Настю. В самом низу была первая отметка «3 года», затем написанные синим маркером цифры ползли все выше по косяку, 4–5–6–7 лет и так далее, последней была отметка «13 лет». Даша отвела взгляд и прошла в кухню. Тут был дым коромыслом, на плите на всех конфорках стояли сковородка и три огромные кастрюли.

— Сейчас положу тебе! — тетя Эка открыла одну из кастрюль, зачерпнула половником суп, налила в тарелку, поставила на стол. На плите зашипело, и тетя Эка кинулась обратно.

— Прости, что я вот так, — сказала она, — у меня тут, сама видишь, нам сегодня продукты привезли наконец, лагман готовлю, борщ и лапшу. Все сразу, полный дом голодных ртов. Попробуй и скажи, как по соли.

Даша зачерпнула суп ложкой, подула и попробовала.

— М-м-м, очень хорошо. Вам, может, помощь нужна? — спросила она, наблюдая, как тетя яростно нарезает лук огромным ножом.

— Ой, ну вот еще! Ты гостья! Сиди, я сама. Ты извини, что без хлеба. Вчера в «Цилинь» завезли, я талоны в зубы и вперед, в очереди как дура, а он, прикинь, из этой синтетической муки. Дрянь та еще, как будто картон жуешь. Совсем уже. — На плите снова зашипела сковородка, тетя Эка выругалась и кинулась к ней, потянулась убавить огонь и схватилась за поясницу.

— Ох.

Даша подскочила к плите и убавила пламя, открыла крышку, сняла деревянную лопатку со стойки и помешала уже начавший подгорать лук.

— Спасибо, дорогая, — смущенно сказала тетя Эка. — Совсем я старая уже. Надо хорошо помешать, а то подгорит.

— Да нет проблем, — Даша сдернула с кухонной стойки прихватку, схватила сковородку за ручку и ловким движением повара-виртуоза подбросила все содержимое в воздух и вновь поймала.

— Ни фига себе! Вот это фокус. Это как ты так?..

— Ты спрашивала, чем я за границей занималась. А вот чем, — Даша снова подбросила содержимое сковороды. — Лапшу готовила.