Кадетство. Выбор

Прапорщик сдержал слово и не выдал его Полине. Хотя жизнь Кантемирова после того случая заметно усложнилась. Скрыть что бы то ни было в училище было практически невозможно. И вскоре каким-то невероятным образом до офицеров дошли слухи о похождениях Философа на любовном фронте. Над прапорщиком стали подшучивать, а Полина Сергеевна избегала попадаться ему на глаза. Но Кантемиров стойко сносил выпавшее ему испытание и только время от времени с досадой поглядывал на Макарова. А что Макаров? Макс все прекрасно понимал и мужественно драил туалеты, а также внепланово и кабинет Кантемирова, даже когда тот его об этом не просил. У Макса был свой собственный личный кодекс чести. И нарушить его он не мог.

4.

У Ильи Синицына тоже был кодекс чести. И этот кодекс заставлял парня молчать о своей беде. Никто, в том числе и Андрей, не знал, с каким страхом ждал Илья наступления каждого нового дня. Мало того, доктор Му-рашко снился ему теперь даже по ночам. Правда, каждый раз он появлялся в новых об-личиях. То вдруг отец начинал говорить голосом доктора, то прапорщик Кантемиров оборачивался и грозно интересовался, где деньги, а однажды Мурашко умудрился влезть в очень красивый сон, где Ксюша говорила, что скучает по нему и очень хочет помириться. Почти всегда Илья просыпался и на всякий случай ощупывал карман, куда спрятал одну тысячу рублей — пока это было все, что он успел собрать.

Наяву Мурашко появлялся реже. Но один его вид вводил Илью в ступор.

Синицын стал нервным, как-то раз даже не сдержался и нагрубил преподавателю географии Илье Карловичу. Да не просто нагрубил, а, хлопнув дверью, вышел из класса во время урока. До занятий ли бедняге было теперь, когда сумма в десять тысяч рублей висела над ним как дамоклов меч. Илья уже и думать забыл, что всего каких-то полторы недели назад сам положил заявление на стол Кантемирова.

Каким же дураком он был! Лишь теперь, когда его дальнейшее пребывание в училище оказалось под угрозой, Синицын осознал это в полной мере.

Перед Ильей Карловичем, конечно, пришлось извиниться. И не просто извиниться, а ответить на «отлично» урок. Причем географ едва его не подловил. После того как Сини-цын безошибочно перечислил столицы различных стран мира, включая и самые трудные, учитель, хитро прищурившись, попросил назвать его столицу Ватикана. Пытаясь не слушать подсказки, Илья судорожно шарил глазами по карте. Вроде бы знакомое название… Где же он его слышал? И тут Синицына осенило.

Конечно! Это же государство в государстве — резиденция римского папы. Заслуженная пятерка была поставлена в журнал.

Эх, если бы все его проблемы решались так же просто. Коварный Мурашко снова и снова давал о себе знать, мелькая то здесь, то там, не подходя, впрочем, к Синицыну в открытую. Вот хитрец!

5.

Наконец наступили долгожданные выходные. Едва получив увольнительную, Илья по-спешил на рынок. Он беспокоился, что азербайджанец передумает и на этот раз возьмет кого-нибудь другого, кто придет раньше. Но опасения его оказались напрасными. Работы на рынке хватало на всех.

Тягая мешки, Синицын старался не думать о том, что в этот момент делают его друзья. Как все-таки нелепо получилось. Дурацкая травма десятилетней давности вдруг совершенно невероятным образом изменила его жизнь. А ведь все выглядело таким простым! Окончит Суворовское училище, поступит в высшее военное училище, станет офицером. А дальше? Теперь Илья уже не думал о «дальше». Последние события как нельзя лучше показали ему, что дальше сегодняшнего дня загадывать не стоит. Все в нашей жизни, должно быть, имеет свой скрытый смысл.

Впрочем, забрасывая очередной мешок на спину, размышлял он, учатся же в их училище такие парни, как, скажем, Сырников. Что путное может из него получиться? Если он, разумеется, не изменится, тут же одернул себя Илья. Но ведь Сырников подлец! Невооруженным взглядом видно, что мерзавец конченый. А ведь тоже устроится в жизни. И, может, вернее — даже наверняка получше, чем он, Синицын. Илья остановился. И чего стоят тогда его теперешние потуги? Не бессмысленно ли все это?

Разумеется, вопрос был слишком философским, чтобы вот так взять и найти на него ответ. Но Илья почему-то был уверен, что всё делает правильно. Как там отец тогда говорил? «Трудно увидеть белое, не замечая черного». Или что-то в этом роде.

Ближе к концу дня Синицын начал испытывать странное чувство. Ему вдруг стало казаться, что за ним кто-то пристально наблюдает.

Чей-то взгляд буквально буравил Илью, но он никак не мог его перехватить. Сделав небольшую передышку, парень огляделся. Никого.

Конечно, никого. Однако странное чувство не исчезало.

И тут он увидел Ксюшу. Она стояла через три ряда за горой арбузов и с тревогой наблюдала за ним.

От неожиданности Илья не сразу сообразил, как отреагировать на появление девушки. Но потом все-таки кивнул и хотел отвернуться, но не отвернулся. Ксюша тоже не уходила. Более того, она сделала то, чего он втайне опасался — пошла к нему Убегать было глупо, да и бессмысленно. Но больше глупо. И Синицын остался стоять на месте.