Кадетство. Выбор

Не сводя с него глаз, Ксюша обходила один ряд за другим, ловко лавируя между продавцами и покупателями, пока наконец не оказалась рядом.

— И вот они уже стоят лицом к лицу и, похоже, не знают, с чего начать беседу. Как ни странно, инициативу взяла на себя Ксюша. — Привет, — голос плохо ее слушался. Илья сразу заметил, что девушка волнуется.

— Привет, — эхом ответил он. Ксюша отнула головой.

— Как дела?

— Хорошо, — быстро ответил он. — А у тебя?

Им осталось еще обсудить погоду, и можно расходиться, подумал вдруг Илья. Как же Ксюша повзрослела за те дни, что он ее не видел! Но он же не видел ее всего каких-нибудь две недели! Нет, сам себя поправил Илья, он не видел ее с прошлой жизни. И за это время они оба, похоже, успели измениться.

— Ты что это здесь делаешь? — спросила Ксюша, кивая на ужасно пахнущий мешок, который Синицын, увидев девушку, опустил на землю.

Проследив за ее взглядом, Илья невесело улыбнулся:

— Сама как думаешь? Грибы собираю, наверное.

Она покраснела, но не отреагировала на его грубость. Помолчала, а потом решительно продолжила:

— А я была в училище. — Ксюша нервно хихикнула.

Илья кивнул:

— Мне говорили.

— А мне сказали, — все еще нездорово посмеиваясь, продолжила Ксюша, — что ты с кем-то встречаешься. И как она? — Тут девушка резко оборвала смех и с вызовом поинтересовалась: — Лучше, чем я?

Искренне не понимая, в чем дело, Илья поднял брови:

— Кто она?

Ксюша с досадой отвернулась. А может, просто хотела скрыть слезы, которые невольно навернулись на глаза.

— Ну, она. Та девушка, с которой ты теперь встречаешься?

— Да я вроде сейчас ни с кем не встречаюсь, — Синицын пожал плечами и не удержался от едкого комментария: — Вообще-то моя девушка меня бросила.

С трудом сдерживая дрожь, Ксюша все же не заплакала, что, судя по всему, стоило ей больших усилий. Илья помнил, что раньше у Ксюши глаза постоянно были на мокром месте. Она всхлипывала, когда провожала родных на курорт, могла заплакать при неожиданной встрече, иногда рыдала навзрыд в кинотеатре. Вот и сейчас хотела заплакать, но не заплакала. Вместо этого она достаточно твердо посмотрела Синицыну в лицо и сказала:

— Илья, давай поговорим. Я знаю, возможно, это всё уже устарело. Но мне очень нужно, чтобы мы с тобой поговорили.

Синицыну это было нужно не меньше.

— Я сейчас вернусь.

Оставив Ксюшу, он пошел к своему боссу — отпроситься домой пораньше. Азербайджанец на удивление легко согласился и отсчитал триста рублей.

— А почему не пятьсот? — удивился Илья.

— Сколько работал, столько плачу, — спокойно объяснил азербайджанец.

Не говоря ни слова, Илья вернулся к де-вушке. Та по-прежнему стояла там, где он ее оставил.

— Ксюша, я не могу сейчас. Подождешь полтора часа, ладно?

Ксюша улыбнулась:

— Только не забудь, что я здесь. А то придется, как в одном старом рассказе, искать военного, чтобы он освободил меня от честного слова.

— Этого не понадобится, — заверил ее Илья.

Они встретились ровно через полтора часа. У Синицына оставался еще час до конца увольнения, поэтому они с Ксюшей медленно пошли пешком в сторону училища.

Сентябрь заканчивался, на улице было свежо и сыро. Возле знакомых витрин магазинов мелькали редкие прохожие. Парень и девушка шли молча, хотя обоим было что сказать друг другу. Однако они лишь шли вперед, пиная листву и избегая встречаться глазами.

— Мне кажется, я тебя люблю, — совсем тихо, так, что Илья подумал, будто ослышался, сказала вдруг Ксюша. Бывает так, что в тишине человеку начинают мерещиться разные звуки. А потом оказывается, что это про сто ветер, или вода из крана капает, или дверь скрипит.

Но Ксюша действительно это сказала. Сказала и покраснела. И отвернулась. А Илья, напротив, повернулся к девушке в надежде поймать ее взгляд и убедиться, что ему все-таки не померещилось.

— Нет, — Ксюша решительно подняла зардевшееся лицо, — мне не кажется! Я тебя люблю без всяких кажется. И хочу, чтобы ты это знал.

И пусть даже у тебя появилась другая. Пусть, — она едва сдерживалась, — я все равно хочу, чтобы ты знал это. А письмо то дурацкое я написала по глупости. Ну имеет же человек право на глупости? Нельзя же быть таким чурбаном принципиальным! — Она уже почти кричала.

— Конечно, нельзя, — согласился Илья. — Я тоже по тебе очень скучал.

Ксюша замерла, и глаза ее заблестели уже совсем по-другому. Теперь она явно злилась.

— Нет, Синицын, с тобой невозможно разговаривать! Ты и в самом деле чурбан.

Илья довольно заметил:

— Ну, значит, тогда ты любишь чурбана. А он, похоже, тебя.

Ксюша нахмурилась:

— Похоже?

— Нет. Без похоже. — Илья улыбнулся и обнял ее. Как замечательно, что он может вот так ее обнимать.

И Синицын рассказал Ксюше все. И как coбиался уйти из училища, и как остался, и как он всё это время на нее злился. Но, главное, он рассказал Ксюше про майора Мураш — ко и про те десять тысяч, которые должен был для него собрать. Ксюша слушала Илью, как и в былые времена, завороженно, не переби-вая. Когда он закончил, девушка молча открыла сумку, достала кошелек и извлекла оттуда семьсот рублей: