Кадис

В обычное время улица Анча служила местом сборища любопытствующих зевак, веселых бездельников, лгунов, охотников до сплетен и прочих праздношатающихся. Здесь прохаживались – зимой в полдень, а летом под вечер – куртизанки, петиметры, аббаты, влюбленные, не было недостатка в разных приключениях, и частенько разыгрывались сценки, которые так живо изобразил дон Хуан дель Кастильо в своих городских сайнете, не менее остроумных и правдивых, чем его народные интермедии из жизни махо.

Но в 1811 году, после того как кортесы обосновались в Кадисе, улица Анча превратилась не только в излюбленное место прогулок, она – да будет мне позволено подобное сравнение – стала сердцем Испании. Сюда быстрее всего доходили вести о войне, о победах и поражениях, о планах и указах нашего правительства и распоряжениях «чужака»[91], о государственных событиях от самых крупных до самых ничтожных, здесь обсуждались политические слухи, сплетни, происки, волнения и бури. Здесь раньше, чем где бы то ни было, узнавали о смене должностных лиц в громоздкой административной машине, которая со всеми своими советами, секретариатами, счетной частью, королевской канцелярией, верховными хунтами, управлениями, печатным двором, вексельной палатой, арбитражными комиссиями и прочим нашла себе прибежище в Кадисе после вторжения врага в Андалузию. Кадис был к этому времени до отказа переполнен канцеляриями и ломился от связок с документами.

Кроме того, на улице Анча больше, чем в любом другом месте Испании, издавались и распространялись различные печатные листки и списки, которыми в ту пору питалось общественное мнение. Именно там впервые получали гласность как раздоры литераторов, так и разногласия политических вождей, как эпиграммы, так и диатрибы[92], как язвительные анекдоты, так и карикатуры. На улице Анча из уст в уста передавались разящие стихи Арриасы и желчные диатрибы Кампани против Кинтаны.

Здесь появились на свет безобидные газетные листки, эти бабочки-однодневки, рождавшиеся под первыми лучами свободы печати в ее предрассветных сумерках. Они назывались: «Политический ревизор», «Американский телеграф», «Листок», «Газета регентства», «Испанский Робеспьер», «Друг законов», «Главный цензор», «Вечерняя газета», «Испанская пчела», «Домовой кофеен», «Главный прокурор нации и короля». Среди них встречались и монархические листки врагов реформы, и либеральные издания поборников конституции.

Здесь же происходили первые диспуты, которые легли в основу двух знаменитых в свое время сочинений «Учебного словаря»[93] и «Критически-шутовского словаря», положивших начало распре, перешедшей в конце века в яростную драку между двумя фанатическими течениями[94]; итак, борьба эта ведется издавна, и пока что ей не видно ни конца ни края.

Словом, на улице Анча встречались все патриоты и фанатики тех времен; там можно было наблюдать трогательную наивность той эпохи, неугомонную жажду новостей, изменчивое испанское тщеславие, проникнутое героическим духом, искренность, остроумие, фанфаронство, а рядом – скромную и молчаливую добродетель. В общем, улица Анча была своего рода залом заседаний с некоторыми чертами, присущими бирже, она заменяла собой атеней[95], кружок собеседников, собрание, а также и клуб.

Приезжий, который впервые появился бы на улице Анча и прошел по ней от улицы Вероники до площади Сан-Антонио, мог бы подумать, что попал в столицу мирной, благополучной страны, не будь наш город наводнен военными в самых разнообразных и живописных мундирах. Наряды женщин отличались вызывающей роскошью, что происходило не только из стремления выказать спокойствие перед угрозой французского вторжения, но еще и по той причине, что Кадис в ту пору чрезвычайно разбогател, став хранителем сокровищ обеих Индий. Почти все петиметры и представители беззаботной золотой молодежи из аристократии и высших торговых кругов записались добровольцами в отряды, которые формировались в феврале 1810 года. Тщеславная жажда щеголять в пышном мундире стала истинной благодатью для местных портных и портних, которые не упустили случая во всю ширь развернуть свои дарования. Поэтому военные прогуливались по Кадису, разодетые в пух и прах.

Должен заметить, что их поведение было проникнуто высоким воинским духом во всех трудных и рискованных делах во время осады; но самые блестящие победы ожидали их на улице Анча среди девушек, замужних женщин и вдовушек.