Каена

— Мне просто хотелось, — прошептала Каена в ответ на улыбку, — чтобы меня хоть кто-то любил. Разве ты можешь это дать? Это ты. Ты виновата в том, что случилось.

— Это она виновата, — покачала головой Шэрра, отступая к стене. — Она виновата в том, что случилось. Даже если платить придётся мне и ему.

— Ты знаешь.

— Я поняла.

Каена кивнула. Хмуро перевела взгляд на эльфов.

— Принести палицы, — сухо промолвила она. — Немедленно.

— Ваше Величество, — один из стражников, прежде молчавший, подобострастно воззрился на неё. — Возможно, она будет наша до утра?

Женщина презрительно скривилась и положила руку на плечо мужчине. Она не использовала магию — но одного только прикосновения хватило для того, чтобы он задрожал и отпрянул от королевы.

— Трус, — подвела итог Каена. — Палицы. Немедленно. Вашим не может быть то, что заранее принадлежит другому.

Она повернулась к Шэрре — та уже дошла до стены и теперь из глубины, из темноты камеры смотрела на свою мучительницу. На то чудовище, в котором плескалось такое безмерное количество зла. Смотрела — и понимала, что ненависти в ней самой больше не было. Всё выгорело ещё в первый миг её возвращения. Она ненавидела её прежде. Хотела сбежать до того отчаянно, что не осталось больше ни следа, ни шага…

А теперь не могла испытать ничего плохого. Ни презрения, ни боли, ни злобы, ни единого оттенка негативных чувств — словно их и вовсе не существовало. Шэрре будто бы умудрилась выжечь на Пылающем Пути всё, что только могло толкать её к ненависти. К испугу.

— Ваше Величество…

Она перевела взгляд на эльфа. Всмотрелась в глаза — казалось, в ледяной зелени Каены отражалась вся его глупая, человеческая похоть.

— Палицы несёшь ты, — промолвила она. — Без перчаток. Ты, — она повернулась ко второму, — поможешь. Можешь себе взять.

Эльф побледнел — его прежде пусть белая, но всё же какая-то живая кожа сейчас казалась присыпанной пылью. Он отступил на несколько шагов, просипел какие-то глупые слова извинения, но королева даже не содрогнулась, не заметила мольбы во взгляде. Она проводила его таким равнодушным взглядом, что от этого становилось не по себе — и потом только повернулась к Шэрре вновь.

— Ты умрёшь сегодня. Никто не в праве забирать его у меня.

Шэрра промолчала. Она знала, что право у неё было. Знала, что Роларэн мог не причинить Каене никакого вреда, а мог убить — и всё зависело сейчас исключительно от его решения. Но её теперь это не волновало.

Пытки королевы может пережить разве что Вечный. Вечный с волей к жизни, с причинами не умереть.

Были ли у Шэрры причины?

Были. Она знала, что да. Знала, что там, далеко-далеко, её ждал мужчина, которого она… не любила, нет. Она ему задолжала. Задолжала настолько, что вынуждена была перенести каждую пытку Её Величества, что только взбредёт королеве в голову, беспрекословно, без единого кривого слова, без единого холодного возражения. Не просто вынуждена — она сделает это, если будет надо. Сцепит зубы, смолчит, не станет ни шипеть, ни пытаться противиться — словно в этом был хоть какой-то смысл!

Девушка долго смотрела на Каену. Молчала. Эльфы ушли за палицами — за её приговором, и Каена пыталась воззвать к собственной холодности. В королевском взгляде вновь мелькнула боль, смешанная с тщеславием, вновь проснулась злоба, которой прежде не было — и Шэрра делала вид, что этого как бы и не видела вовсе. Может быть, от этого ей самой становилось легче. Девушка не знала. Не могла знать. Только чувствовала, как колотится всё ещё живое сердце.

Роларэн говорил, что её вечность закована в её же теле. Что у неё есть душа — просто она бьётся не в дереве, а там, запуталась, утонула в собственной крови Шэрры, но выжила. Что у неё есть то, чего нет ни у одного новорожденного эльфа — и не будет, пока стоит Златой Лес.

Она цеплялась за эти слова, что было силы, пока подземелья вновь разрезали звуки чужих шагов. Не проронила ни слова, когда её выволокли из камеры — не позволила себе воспользоваться волшебством, не тронула королеву. У неё словно не было больше сил бороться, только сплошное желание подчиниться и закрыть глаза, утопая в боли, в дикости и в жути.

Шэрре хотелось про себя повторить мантру о том, что это её не убьёт, но она знала — это будет враньём. Палицы в руках одного вернувшегося эльфа, её руки, запястья, которые сжимают остальные… Откуда стража?

Она видела кровь. Его кровь. Шэрра могла отличить её от чего угодно и когда угодно — Каена содрогнулась, ступая по бордовым пятнам.

Её руки приковали к стойкам — кандалы, тяжёлые, способные раздавить, наверное, своим весом даже Громадину Тони, сковали руки по запястьям. Она чувствовала себя распятой — только не хватало гвоздей, вбитых в тело.

— Приступайте, — Каена отступила на шаг.

— Вы хотите нанести первый удар, Ваше Величество? — участливо спросил один из эльфов — какие же они все плохие палачи.

Каена протянула руку к стойке с палками, пробежалась по воздуху над ними, но не прикоснулась ни к одной.

Ей подали перчатки — но она не приняла.