Кафедра

– А почему бы и нет? – парирую я. – К тому же, этот подарок делает не сам депутат, а его жена, и не тебе, а твоей жене.

– Но картину передал Тунгусову его коллега, а встретить ее в аэропорту должен был я. Так что, как ни крути, а ситуация такова – депутат подарил картину стоимостью, как минимум, десять тысяч долларов преподавателю некоего университета. Спрашивается, чем вызван такой подарок? Дружеским расположением или благодарностью за какие-то услуги? Эта история непременно попадет в газеты. А любой более-менее толковый журналист способен выяснить, что совсем недавно этот депутат (вот удивительное совпадение!) получил диплом о высшем образовании именно в этом университете. И остается только выяснить у других преподавателей, а видели ли они хоть раз на экзаменах такого известного студента? И окажется, что в университете он появлялся всего несколько раз, а значит, его диплом в некоторой степени липовый.

Проблемы какого-то депутата меня не слишком волнуют. Но я понимаю, насколько это важно для Кирсанова.

– У Нонниного мужа сейчас наклевывается блестящая карьера. Он уже депутат Государственной Думы, а поговаривают, что может стать губернатором крупного региона. Если всплывет эта история с дипломом, он сильно подмочит себе репутацию. А он в этом не заинтересован. Скажется это и на нашем университете. Я уж не говорю о том, что мне придется уволиться, ведь именно я ходил с его зачеткой по преподавателям.

– Ситуация сложная, – признает Сашка.

– В том-то и дело, – вздыхает Вадим. – К тому же, картина – не моя собственность. А ее владелец недвусмысленно дал мне понять, что подключать к этому делу полицию он не намерен.

– Ты разговаривал с ним? – спрашиваю я.

– Конечно. Квасцов позвонил мне из аэропорта. Я сразу поехал туда и пообщался с Тунгусовым. Тот показал мне доверенность, мы ее отксерокопировали. Копию я вам сейчас покажу. Тунгусов сам позвонил Красавину. Я тоже с ним разговаривал. Он сказал, что ему очень жаль, что Дарья Дмитриевна не получила подарок; посоветовал мне выяснить, как такое могло случиться; заявил, что если я сумею найти картину, то она, разумеется, будет отдана Даше; но поднимать шум не в его и не в моих интересах.

Давать советы – дело неблагодарное. К тому же, я не знаю, как поступила бы на месте Кирсанова. Но он хочет услышать наше мнение, и Сашка без особой охоты его высказывает.

– Пожалуй, ты прав! – признает он и этим ограничивается.

Вадим воодушевляется.

– Ты, правда, так думаешь? Значит, будем действовать самостоятельно?

По-моему, действовать самостоятельно в такой ситуации глупо.

– А что сказала Даша?

Вадим снова мрачнеет.

– Она в истерике. Мы разговаривали по телефону. Сначала она сказала, что если я не намерен заявлять в полицию, то это сделает она сама. Но потом позвонила Нонне, и та убедила ее, что делать этого не стоит. Но она требует, чтобы я вычислил вора на своей кафедре. Она уверена, что в этом замешан кто-то из наших преподавателей, и, думаю, она права.

– Кто знал о том, что тебе должны привезти картину? – спрашивает Сашка.

Вадим виновато улыбается.

– Все наши сотрудники. Мы разговаривали с Дашей по телефону во время заседания кафедры. Мы разговаривали громко, но, конечно, слышать они могли только то, что говорил я, а не Даша. Но, думаю, этого было достаточно, чтобы понять, о чём шла речь. К тому же, мне пришлось продублировать информацию для Никиты. Но речь шла всего лишь о какой-то картине, которую Дашина подруга отправила ей в подарок. Я не думал, что это нужно скрывать.

– А ты не думаешь, что в этом могут быть замешаны сами москвичи? – подкидывает новую версию Сашка.

– Не думаю, – говорит Вадим. – Эта история совершенно невыгодна Красавину. Да и Тунгусову тоже. Красавин попросил коллегу отвезти картину только сегодня утром, когда узнал, что тот летит в Стокгольм через Питер. А я не представляю, как Тунгусов мог за несколько часов раздобыть бумагу с печатью нашего университета.

– Ты прав, – соглашается Сашка. – Отбрасываем этот вариант. Теперь объясни, как печать деканата могла оказаться в руках у кого-то из твоих сотрудников.

– Это-то как раз элементарно, – поясняет Кирсанов. – Чистые листы с печатью деканата мы используем на госэкзаменах – на них студенты пишут свои ответы. А те листы, которые остаются после экзамена, лежат в шкафу на кафедре до следующего экзамена. Все это прекрасно знают. Нужно было только напечатать текст на таком листке и поставить две подписи.

– Не только, – возражаю я. – Нужно было еще довольно быстро найти человека с фальшивым паспортом, который согласился бы участвовать в афере, за которую вполне можно попасть в тюрьму.

– Насчет тюрьмы ты погорячилась. Любой сотрудник нашей кафедры, знающий, какое дело связывает меня с Красавиным, понимает, что полиция об этой истории не узнает. Так что риск был не большой.

– А я согласен с Алисой, – вмешивается Сашка. – Не так-то просто за несколько часов раздобыть фальшивый паспорт.