Кафедра доверия

— Самая русская он Жар-Птица, с яблони морозной румяное яблочко, снегирек! — говаривал Гаврила Романович. — Что не поет, а скрипит — не беда! Вот уж подучился, военного марша строфу первую всё подбирает. Старается каждый день. Задумчивый очень, а уж если поймет, не собьется!

Гаврила Романович знал и любил все русское — от Белых вод до Черных и с Востока на Запад. И мил ему был за то тихий лесной философ снегирек. Нянчил Гаврила Романович сам простую и великую русскую песню, любил русское слово, что в степях, на горах, в лесах и на реках рождалось, и готовил и песне и слову — будущность.

5

Однажды пришел Гаврила Романович в комнату, расстегнул парадный, с орденами сюртук и стал ходить взад-вперед, заложив руки за спину. Ходит, а брови сведены к переносице, и на лице тень и сияние, сияние и тень. Тень печали, сияние вот-вот готовой зазвучать песни. Ходит Гаврила Романович и, ходя, порой не то скажет, не то подумает: «Суворов… как быть? Кончено… Оды, оды достойная слава! Длинно ли, коротко ли сказать? Этакое в одном слове — Суворов!»

Подошел к клетке и стал смотреть на снегирька. «Ты, брат, не разумеешь! Умер и похоронен Александр Суворов — а тебе что? Какой песни, какого стиха достойная жизнь!»

А снегирек потоптался на жёрдочке и, начав с лесной песенки, перешел на военный марш. Первую-то строфу он уже выучил и теперь с выражением выводить стал.

Задумался, словно улетел в белоснежные облака, в святое одиночество, Державин. И только через пять минут снова вернулся на землю, к снегирьку. Сказал не сразу, с расстановкой:

— Вот… оно самое… Так вот и надо… Что ты заводишь… песню военну… флейте подобно… милый снигирь?..

Подошел к конторке и взялся за перо. А снегирек всё свое — марш напевает. Скользнуло перо, родились слова.

Перед глазами Гаврилы Романовича, будто перед ратью, пылая и воодушевляя, проезжает на невзрачной лошадке-иноходце Суворов.

— Да, да… Спать на соломе… Есть сухари… Умел… не боялся тягот… Но… слышен отвсюду томный вой лир… Львиного сердца… нет уже с нами…

А снегирек свое — марш насвистывает…

Умолк снегирек. Умер и похоронен Александр Суворов. Положил Гаврила Романович перо. А на бумаге — стихи. Про Суворова. Лучше самой высокой и пространной оды. И размер-то какой необыкновенный — под марш, под человеческую речь простую, под песенку снегирька сложился.

Задумался Гаврила Романович, а потом сказал:

— Это, брат ты мой, мы с тобой вдвоем написали. Куда Жар-Птице, соловью курскому! Да пусть и называется — «Снигирь»!

Было это стихотворение написано Гаврилой Романовичем со снегирьком в тысяча восьмисотом году.

И Державина нет, и снегирек околел, а читаешь стихи и диву даешься — не сегодня ли написаны? Живая песня!

Проза Павла Стреблова

Главный герой рассказов Павла Ивановича Стреблова (1912–1983) — это, на мой взгляд, то Прекрасное, что нас всех окружает. Ко всему, что поистине прекрасно, постоянно была устремлена душа этого человека, к прекрасному, которого так много в живой природе, в мире животных и растений, в неприхотливых ландшафтах срединной Эстонии, в ее больших и малых островах и в городе детства автора Детском Селе (ныне Пушкин).

Вырос Павел Стреблов в семье известного русского художника-портретиста. Проявив с малых лет неистребимую тягу к естествознанию, к миру животных, он впоследствии долгие годы оставался верен избранному пути, преподавая биологию в средней школе, счастливо сочетая в себе дар природоведа и словесника.

Далеко не случайным был его путь в литературу. Путь, освященный славными именами Э. Сетона-Томпсона, Майн Рида, Киплинга, а в советской литературе — в первую очередь Виталия Бианки и Бориса Житкова, а также М. Пришвина и И. Соколова-Микитова.

Рассказы П. Стреблова сплошь населены животными. Это собаки и кошки разных пород, это куры и утки, галки, грачи, скворцы, снегири, голуби, воробьи. Это животные, живущие бок о бок с человеком, на равных правах с ним населяющие наш мир. В лирических, подчас грустных, даже ироничных повествованиях писателя животные служат верными проводниками человека в мир Добра. Наверное, именно в этой органичной связи эстетического и этического и состоит главное достоинство прозы Павла Стреблова.

Светлан СЕМЕНЕНКО