Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота

Официальная статья в «Петербургской газете» утверждает, что Вы свободу торговли восстановить вовсе не желаете, а мнение, какое об этом публика имеет, объявляет уловкой купцов, разорить русские фабрики стремящихся. Если эта статья не хитрость, не позволяйте на свой счет подобные вещи говорить. Знаете Вы не хуже меня, что промышленность русская не сможет должного уровня достигнуть, пока рабство не отменено, пока не появилось у Вас третье сословие, пока населения едва хватает для ведения сельского хозяйства, до сей поры в России еще весьма несовершенного. Вдобавок если бы даже правило это было ложным, хотя оно в высшей степени истинно, теперь не время фабрики заводить, а время государство сберегать, достоинство Вашей Империи возвышать. Итак, поторопитесь объявить, что Вы со всеми странами состоите в мире, открыть Ваши порты всем нациям – и закончить бесполезную войну на юге и юго-востоке, которая пожирает те немногие металлические деньги, что у Вас остались. Все прочие соображения перед этими меркнут и служат только к Вашему ослаблению. Когда спор Ваш с Францией будет решен, сможете делать, что Вам заблагорассудится, и внутри страны, и на юге.

Взвесьте хорошенько эти доводы, мой Возлюбленный. Они – квинтэссенция той политики, какую Вы вести должны. Не успокоюсь до тех пор, пока Вы мира не объявите. Зато если объявите, сделаете тем самым войну национальной. Вспомните, что прежде двух предыдущих Ваших кампаний против Франции я Вам воевать не советовал и что ход событий мое мнение подтвердил. Теперь я Вам воевать советую, и ход событий вновь мою правоту подтвердит.

Ваш Паррот

166. Г. Ф. Паррот – Александру I

[Дерпт], 10 мая 1811 г.

У меня к Вам, мой Возлюбленный, просьба, до меня напрямую касающаяся. Один из моих сыновей, младший, совершает ученое путешествие вместе с г-ном Энгельгардтом. Они теперь в Крыму и желают перебраться на Кавказ, чтобы заняться геологическими разысканиями на самой высокой его вершине, Эльбрусе и произвести барометрическое нивелирование, самое крупное из всех, какие до сих пор проделаны были, между Черным морем и Каспийским, чтобы определить с точностью уровень этого последнего, известный до сих пор очень плохо или вовсе неизвестный[587]. Есть у них с собой все, что требуется для этих двух важных операций. Но требуется им сопровождение военное, чтобы внутри Кавказа передвигаться безопасно. Благоволите им таковое назначить. Не откажете, конечно; ведь я за сына своего прошу. Написал об этом подробно военному министру, и нужно Вам только слово сказать Барклаю. Главное, чтобы министр дело не откладывал, потому что сын мой может учебу прервать только до конца января, а остающегося времени едва достанет на то, чтобы решить две главные проблемы, которые перед путешественниками стоят; меж тем это им ученую славу доставит, которая и на Дерптский университет распространится, ибо именно в его стенах сын мой образовался и получил познания, которые успех подобного предприятия обеспечили ему еще прежде окончания учебы.

До сих пор ничего не знаю о рескрипте в пользу несчастной вдовы Рота. наверняка о нем не забыли, особливо после последнего моего письма. Но не постигаю, отчего не известили об этом ни вдову, ни меня.

Кажется, война в ближайшее время не начнется. Итак, могу в сторону отложить военные книги, за которые уже взялся. Отчего не смогу я скоро бок о бок с Вами сражаться! Тогда были бы Вы совершенно довольны

Вашим Парротом.

167. Г. Ф. Паррот – Александру I

[Дерпт], 6 августа 1811 г.

Ожидал я с нетерпением известия о пенсии для несчастной вдовы Рота. И вот наконец оно прибыло, это известие – но ужасное, удручающее! ; имени вдовы Рота нет больше в списке получающих пенсию, которым Рижская казенная палата руководствуется. Ни на один миг не поверил я, что произошло это по Вашей воле; убежден, что все сделано было без Вашего ведома. Ведь когда бы Вам предложили пенсию вдовы Рота упразднить, вспомнили бы Вы наверняка о том важном обстоятельстве, которое Вас побудило некогда эту пенсию вдове назначить пожизненно. Вдобавок не смогли бы Вы забыть, что после упразднения пенсии содержать это семейство придется мне, а времена нынче такие тяжелые, что мне и свое собственное семейство прокормить непросто. Осмеливаюсь верить в эту вторую причину, ибо не чувствую за собой никакой вины, которая бы могла у меня даже самую малую часть Вашей привязанности отнять. Верю в это твердо, невзирая на Ваше полное молчание относительно стольких трудов, которые я Вам послал начиная с октября прошлого года; верю, потому что сердце мне велит верить, на Ваше сердце рассчитывать.

У меня много причин для печали. Упраздните ту, которая от Вас зависит. Верните несчастной вдове Рота пенсию и прибавьте то, о чем я Вас несколько раз просил, а именно, что ; доказал я Вам в октябре справедливость этого указания.