Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота

<Остальную часть европейской Турции составляют турецкие Хорватия и Далмация, Босния, Сербия, Валахия, Молдавия, Болгария и Румелия. Провинции эти можно сохранить в составе Оттоманской империи (хотя это и нежелательно, поскольку означать будет, что работа сделана лишь наполовину) или же поделить между Россией и Австрией, с тем чтобы эта держава в покое оставалась, а она таковой останется тем более, что будет ей известно о наличии у Вас, помимо армии, в Турции стоящей, еще 500 000 человек, готовых выступить и дойти до самой Венгрии.> Что же до прочих завоеванных провинций, есть два способа ими распорядиться: либо вернуть их Турции, а Вам оставить только славу и возмещение военных убытков, либо их разделить между Россией и Австрией. Первый выбор имеет ту выгоду для Вас, что докажет полное Ваше бескорыстие, и ту невыгоду для человечества, что сохранит азиатскую тиранию и исламизм в этих провинциях. Если выберете Вы второй способ, тогда, Государь, сможете сохранить Молдавию и Валахию полностью, Болгарию вплоть до реки Искыра, которая вблизи Софии протекает, и Румелию. Австрия получит в этом случае Хорватию и Далмацию вкупе с пашалыком Скутари вплоть до реки Дрино, Сербию и западную часть Болгарии до Искыра, так что Австрию от России отделять будет водная граница, образуемая Дунаем от Челеи до Оршовы и Искыром от Челеи до Македонии.

Нет нужды долго перечислять выгоды политические и торговые, которые от этой великой операции воспоследуют. Одного взгляда на карту довольно, чтобы их оценить. Австрия благодаря этому получит область, которую объединить сможет с венецианской Далмацией, Венгрией и Банатом. Россия получит, помимо плодородных провинций, оба берега Дуная <там, где река эта наиболее судоходна>, весь западный берег Черного моря, проливы Дарданеллы и Константинопольский <который в это море закрывает доступ всем европейцам>, и горы Румелии, бесспорно богатые самыми разными рудами. Наконец, как в этих краях климат тот же, что в Италии и южной Франции, сами турки там виноградники станут сажать, и это их заставит куда скорее, чем любые проповеди миссионеров, ислам на христианство сменить, если их к тому мягкое обращение правительства европейского будет склонять.

Легионы греков из континентальной Малой Азии, истомившиеся под турецким игом, переселятся в многочисленные черноморские порты и оживят посредством торговли Румелию и Болгарию.

Вы, Государь, сможете выбирать между двумя способами, пока завоевание не закончится, но лишь только выбор сделаете, обнародовать его и исполнить надобно одновременно. Ничто Вас остановить не сможет. На Вашей стороне мнение всей Европы, сила Ваших армий и энтузиазм Вашей нации, которая сердцем и душой будет Вам благодарна за освобождение братского народа греческого и увидит в этом освобождении неуклонную Вашу решимость православную веру поддержать.

Последняя сложная задача – как спасти Вашего посла. Но ее решить будет легче, чем прежде, если посла заранее предупредить. Прочие послы смогут, если захотят, его примеру последовать. В подобных случаях за деньги все можно сделать.

210. Г. Ф. Паррот – Александру I

[Дерпт], 26 октября 1824 г.

Государь!

В последние несколько дней все располагает меня к живым воспоминаниям о прежних прекрасных днях, когда осмеливался я думать, что <Вами владел> Вы меня любили[656]. Получил я маленький барельеф с Вашего портрета, совершенно похожий, а также повидал великую княгиню Марию, сию неподражаемую сестру, которая Вас любить умеет, и двух прелестных принцесс, которые в любви к Вам уже с матерью соревнуются. Восхищался я, видя это, и радовался я каждому слову, что они мне о Вас говорили; но когда наедине с собой остался, сердце мое сжалось. Они едут к Вам; Вы их к сердцу прижмете, а меня? – Никогда более!

А между тем следовало бы мне с Вами увидеться, не только ради меня, но, главное, ради Вас. Вы вот-вот новый общий устав университетов и училищ Вашей империи подпишете, и если судить по указу, вызванному событиями в Вильне, который получили мы недавно, будет этот устав губителен для народного просвещения[657] <еще больше, чем для юношества>. Государь! делайте со мной что хотите, но обязан я Вам правду сказать. Вы на шаг от того, чтобы все разрушить и потерять ту славу, какую Ваша система народного просвещения Вам за последние двадцать лет принесла. Вельможи, которые Вам уставы предлагают, только и могут, что юношество развращать, истреблять зачатки гения и науки. Из них одни холостяки, другие своих сыновей в училища и университеты не отправляют. Когда дело идет о судьбах юношества – надежде отцов и матерей, будущей опоре правительства, – интересоваться следует мнением отца, причем отца, чьи сыновья учатся в этих заведениях, предмете вместе и презрения, и зависти.