Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота

Итак, Государь, возьмите это дело в свои руки. Станьте ангелом-хранителем Петербурга. Защитите столицу Вашу от ярости океана. Времени терять нельзя; трех месяцев, которые после обсуждения плана останутся, от силы хватит на то, чтобы начать приготовления столь же многочисленные, сколь и неотложные к весенним работам. Позвольте мне в них свой слабый вклад внести. Я вновь за свой труд возьмусь. Благоволите мне сказать, что согласны его почтить своим вниманием. Одна строчка Вашей рукой с лихвой вознаградит меня за огорчения, причиненные необходимостью все переделать <Неужели стал я этого недостоин, хотя одиннадцать лет имел честь от Вас столько писем получать? Не упускаю ни одного случая быть полезным.>, и неужели откажете Вы мне в сем, невзирая на любовь мою к Вам и на усердие, с каким ловлю я все случаи пользу принести знаниями своими и деяниями?

Ваш Паррот

212. Г. Ф. Паррот – Александру I

Дерпт, 10 января 1825 г.

Государь!

Выезжаю я в Петербург и прибуду туда одновременно с этим письмом. Еду представить Вам мой труд и надеюсь, что не откажетесь Вы взглянуть на него и на его автора и тем даровать ему самую желанную награду. Еду в Петербург также и для того, чтобы своим присутствием ускорить окончательное решение. Ведь если работы должны весной начаться, времени терять нельзя. Кроме тех причин не откладывать начало работ, какие я приводил в последнем письме, есть и еще одна, первая мысль о которой привела меня в дрожь. Вообразите, Государь, что во время наводнения и урагана, подобных тем, какие 7 ноября приключились, вспыхнет пожар. Что станется с Петербургом и его жителями? Не хочу рисовать ужасную эту сцену. Но она возможна!

<Да хранит Вас Господь от такого несчастья.>

Доканчиваю последнюю страницу моего плана.

Ваш Паррот

Строки эти были уже написаны, когда получил я официальную бумагу от моего Министра, где по приказанию сообщают мне, что «как уже представлено было множество проектов такого рода, Вам надлежит и Ваш представить в Главное управление путей сообщения Его Императорского Высочества Принца Вюртембергского»[661].

Порву ли теперь свое письмо? – Нет. Дерзаю просить Вас, Государь, в мое сердце заглянуть. Увидите там, Государь, только упорство, надежду, привязанность к Вашей дражайшей особе, которую ничто победить не может.

Принимаете Вы архитекторов, которые представляют Вам планы обычных зданий, а меня отсылаете в Управление, которое охотно обойдется как со школяром (уже дважды это произошло, и в деле о карнизах, и в деле о казармах[662]) с человеком моего возраста, ученым, <чья слава> чье имя во всех европейских странах известно. <Честь народного просвещения в том заинтересована, чтобы со мною так не обходились.>

Не боюсь, Государь, <испытаний> научных дискуссий; напротив, надеялся, что вверите Вы общую идею защиты Вашей столицы от наводнений и снабжения ее гидротехническими сооружениями, которых ей от основания не хватает, чрезвычайному комитету, составленному из самых просвещенных членов Адмиралтейства, Департамента путей сообщения и Инженерного корпуса. Надеялся, что сами примете общую идею моего плана, а затем меня в этот комитет отошлете для ее обсуждения. Ибо напрасно, Государь, было бы надеяться план такого масштаба постичь по одному лишь описанию, которое, хотя и более пространным вышло, чем я предвидел, не содержит, однако же, многих сведений и расчетов, которые, будь они тоже изложены на письме, превратили бы эту записку в целую книгу, не говоря уже об опровержении замечаний, которые могут быть сделаны.

Если есть у Вас, Государь, некое предубеждение против меня, какое смею я полагать незаслуженным, бросьте лишь беглый взгляд на мои планы, и Вы почувствуете, что обширный этот труд достоин того, чтобы Вы о предубеждении забыли хоть на мгновение. <Вдобавок известно Вам, что я в этом деле не новичок. Видел и изучил>

Жить буду у академика Круга, в доме Академии на Васильевском острове. Благоволите мне туда приказания прислать.

213. Г. Ф. Паррот – Александру I

Санкт-Петербург, 12 января 1825 г.

Государь!

Исполнил я Вашу волю. Представил мою записку и чертежи герцогу Александру Вюртембергскому, который их в течение 4 часов в моем присутствии изучал с большим тщанием. Не мне повторять все то лестное, что он мне по сему поводу сказал; уверен, что он уже Вашему Величеству свой доклад представил.