Кагэкиё

Ну вот... в то время это было, в третий месяц,

На третий год правления Дзюэй, [Дзюэй - название годов правления импер. Антоку 1181-1183.] В декаду дней последнюю... Тогда

На суднах Таира, на суше Минамото Раскинули вдоль берега войска

И порешить они хотели оба, Кому в сраженьи пасть и победить кому.

И тут

Начальник войск Ното, чье имя Норицунэ, Так заявил тогда:

"Последний год победы мы не знали: Так в Харима-но-Мурояма бой, [Мурояма-местность в провинции Харима, на о-ве Хонсю.] Так и в Бицю-но-Мидзусима тоже, [Мидзусима-группа островков в пров. Бицю на юго-зап. Хонсю.]

И даже в Хиёдорикоэ было так [Хиодорикоэ - название местности.] На нашей стороне победы не бывало.

И все благодаря Военному искусству Ёсицунэ. [Минамото Ёсицунэ - представитель военного дома Минамото, взявшего в свои руки политическую власть с 1185 г.]

И нынче тоже вряд ли нам удастся Победу одержать здесь над Куро".

Он кончил, и подумал Кагэкиё: "Ведь Ёсицунэ смертный, не святой,

И ведь не демон же какой-нибудь во плоти". Подумал так и, умереть решив,

Спокойно испросив "прости" у Норицунэ, На сушу прыгнул. Тут тотчас

Солдаты Минамото - "лишних не пропустим!" Вскричали все и бросились к нему.

Хор.

И видя то, подумал Кагэкиё:

"Да тут их тьма"! И живо меч схватил. И только тот блеснул в закатном блеске солнца.

Как вражеское войско, не стерпев, Вмиг на четыре стороны умчалось.

Кагэкиё.

"Не дам им убежать! " - подумал я тогда.

"Презренные, негодные вы трусы!"

Хор.

"Не дам им убежать!" - подумал он тогда.

"Презренные, негодные вы трусы!" Остаться одному - ведь вот позор!

Ведь это на глазах происходило У Минамото и у Таира... Позор!

И вот задумал он догнать хоть одного: Меч прихватил рукой и крикнув:

"Эй, вы там!

Я Акуситибёэ Кагэкиё. Так знайте же, я Таира вассал!"

Так молвил и в погоню побежал. И вот догнал он тут Михоноя,

Схватил его за шлем, но тот все вырывался. Так было раза три, а тот все убегал

И на ходу с себя бросал оружье. "Не отпущу желанного врага!"

Вслед крикнул догоняя Кагэкиё. За шлем опять схватил, да как вскричал: "ага.",

Да так его рванул.. что даже шлем сломался. Однако... шлем остался у него,

А сам хозяин шлема мчался дальше. Потом остановился вдалеке

И оглянулся. "Ну и Кагэкиё! И страшен ты. Вот силища в руках!"

Сказал он, в изумленьи столбенея. А Кагэкиё тут ему в ответ:

"Ну, ну, Михоноя, крепка же твоя шея!" Так молвили они и рассмеялись оба...

И кто налево, кто направо разошлись.

(Во время рассказа Кагэкие теряет разум и начинает плясать).

X.

Хор.

Незабываемый рассказ! Печально у него судьба сложилась!

И вспомнил он об удали своей, И чем он стал... И все в нем помутилось.

И вот теперь - позорная судьба. О, жизни путь так горек и так низок!

Но что тут мир, что жизни суета! Ему неделю жить, конец уж близок.

(К Хитомару).

Иди скорей, вернись к себе домой И помолись о том, кого не будет скоро.

И пусть любовь твоя, светильник дорогой, В пути тяжелом будет для него опора.

"Прощай". "Я остаюсь". "А я иду". Так молвили они друг другу и расстались...

И голос долго не смолкал еще в ушах. И это все, что друг от друга им осталось.

(Перевод А. Е. Глускиной).

ПРИМЕЧАНИЯ

XVIII. К переводу "Лирических драм"

Читатель, прочитавший все три переведенных пьесы [в данном файле только одна из трех.- Прим. сканировщика], будет недоумевать по поводу совершенно различных способов переводов каждой из них. Должен сказать, что именно на такое несколько более обостренное внимание к этим переводам переводчики и рассчитывали.

Вопрос о способах перевода ёкёку на русский язык давно стоит перед нами во всей своей полноте. Я не касаюсь здесь общих трудностей в передаче на русский язык текста этих пьес, построенного на основе приемов "цугихаги". Они ясны и известны каждому японоведу. Профану же их объяснить достаточно понятно - почти невозможно. Нас больше занимает вопрос о том, как нужно передавать внешнюю сторону ёкёку, самый языковой стиль этих пьес.

Каждый из этих переводов пытается разрешить эту проблему различно, в соответствии с различными принципиальными положениями.

Как известно, в тексте пьес мы можем обнаружить три типа речи: прозу простую, ритмическую прозу и стих. Эти три разновидности можно передавать на русский язык прежде всего так: для простой японской прозы брать такую же русскую, для ритмической - соответствующую русскую, для стиха - русский стих. На этих основаниях построен перевод "Бо Лэтяня", причем стих здесь взят белый, его же размеры подчинены единственному правилу: соблюсти всюду то же количество стоп, которые имеются в японском стихе. Иными словами, давать всюду для пятисложного японского стиха трехстопный русский стих, для семисложного - четырехстопный. Что же касается выбора тех или иных стоп, то здесь переводчик предоставил себе полную свободу, сообразуясь только с тем, какую он часть ёкёку переводит. Таким образом, для митиюки был выбран амфибрахий, для агэута - дактиль и т. п. Приурочение амфибрахия к стиховому стою митиюки и т. д. основано на учете особенностей этих японских форм, на учете их, так сказать, основного эмоционального колорита, и является, поэтому спорным.