Как брать интервью. Искусство задавать правильные вопросы и получать содержательные ответы

– Заранее прошу прощения, если следующий вопрос прозвучит несколько оскорбительно, – начал я. Когда переводчик донес до нее суть этого вступления, мадам Брижит широко улыбнулась. По этой улыбке я понял, что она ожидала моего вопроса. – Просто в Соединенных Штатах единственное, что мы узнаем о культе вуду, – это сцены из фильмов ужасов, сюжеты из комиксов или рассказы миссионеров, в которых всегда фигурируют куклы и иглы и люди насылают на врагов проклятие, тыкая иглами в кукол.

Я ждал, пока мои слова переведут. Ее улыбка становилась еще шире.

– Почему люди так боятся того, что вы делаете?

Она дала мне очень элегантный ответ, полный отсылок к истории и замечаний о человеческой природе, о страхе непонятного. Она явно была готова к такому вопросу.

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ, ЭТА УЖАСНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

Начальник Пограничной службы, о котором я рассказывал выше, тоже ожидал сложного вопроса, но все равно не сдержался и накинулся на меня. Напомню вам: это случилось после того, как офицер Пограничной службы США выстрелил в одиннадцатилетнего мальчика, находившегося в тот момент на территории Мексики, и едва его не убил. Я задал ему вопросы об обучении, подготовке и опасности, связанными с работой в Пограничной службе. Я поездил в автомобиле одного из офицеров, чтобы испытать на себе, что из себя представляет смена на границе. Я спросил начальника об агрессии со стороны людей по другую сторону границы. Спросил о том, каково это – когда в тебя бросают камни. А потом спросил буквально следующее:

– А вам не кажется, что все-таки с вашей стороны имела место чрезмерная реакция? Мальчик бросил в вас камень, а в ответ получил пулю?

В ту самую секунду, когда я произнес этот вопрос, пограничник схватил стеклянную пепельницу и бросился на стол, оттолкнув ногой стул позади себя. В одно мгновение он схватил меня за грудки, размахнулся с пепельницей в руке и остановился только тогда, когда она оказалась в сантиметре от моего лица. У него было багровое от гнева лицо, когда он выкрикнул:

– Ну а вы что, не дали бы сдачи?

– Я точно не выстрелил бы в вас, – ответил я.

И тогда уже подумал, не получу ли сейчас по лицу.

Он отпихнул меня обратно в кресло, поднял с пола стул и немедленно прогнал меня и моего фотографа Юджина из кабинета. Остыть у него так и не получилось. На самом деле я уверен, что мой вопрос его не удивил. Он пытался доказать свою точку зрения. А я – свою.

Прокручивая в памяти этот случай, я вспоминаю, что в тот момент думал о разном. Например, одна из мыслей звучала как «Ну все, я труп». Вторая касалась фотографа. Я думал: «Фотографируй как можно больше, Юджин. На вскрытии пригодится». Третьей мыслью в моей голове было окончание анекдота, который мы с детьми обожаем рассказывать друг другу: «Юнга, тащи мои коричневые штаны». Как-нибудь могу рассказать вам весь анекдот в частном порядке, но думаю, вы и сами догадаетесь, в чем там смысл.

Когда мы с Юджином вышли из кабинета, около него стояла группа других пограничников, которые все слышали. На их лицах красовалась ухмылка. Батяня только что проучил врага народа. Уходя, я кивнул им, делая вид, что такое со мной происходит постоянно, ничего особенного. Пытался изобразить мужика «с яйцами». А потом дошел до парковки и обнаружил, что запер ключи в машине.

Мне пришлось проглотить свою гордость, пойти обратно и робко попросить:

– Может быть, у кого-то из вас есть отмычка? Мне бы машину открыть.

Какое же слово вертится у меня на языке? Ах да. Это слово «унизительно».

Позволю себе повториться: обязательно задайте сложный вопрос. Если вы этого не сделаете, ложный нарратив, глянец, тщательно проработанный имидж останется на своем месте. Точно так же мы покупаем идиотские товары, выбираем некомпетентных политиков, ввязываемся в бессмысленные войны. Укрепление мифов не служит потребностям аудитории и не помогает докопаться до правды.

Предлагаю рассмотреть пример того, как вовремя заданный сложный вопрос может развенчать пустые обещания одной местной организации. В конце 1990-х годов Единый школьный округ Сан-Диего взял известного адвоката на позицию школьного инспектора. Странный выбор, ведь у него не было никакого опыта работы в образовании, но учебный округ был в таком плачевном состоянии, и все понимали, что системе нужен кто-то со стороны, чтобы расчистить весь бардак.

Вскоре после поступления на службу тот адвокат нанял заместителя и присвоил ему титул «главного по инструктажу». Заместитель явился из системы государственных школ Нью-Йорка, наш инспектор отзывался о нем как о мессии, призванном спасти школы. В актовом зале местной школы была собрана конференция с целью представить общественности этого нового оракула.

В те дни я работал фрилансером в газете The New York Times, и мне поручили поехать на пресс-конференцию и задать несколько вопросов. Не о школах в Сан-Диего, а о сложностях нового заминспектора со школьной системой Нью-Йорка, которую он покидал. Мне прислали несколько документов для ознакомления.