Как быстро закончилась ночь

Он стоял в мраморном фойе и походил на бокал живительной воды для женщины, потерявшейся в пустыне. На нем были ее любимый серый костюм и голубая рубашка, его глаза казались ярче обычного. Он взволнованно поджимал губы, держа в руках букет из ярко-розовых роз и синего дельфиниума.

– Привет, – сказал он через несколько секунд их молчаливого разглядывания друг друга.

Люси опешила. Она еще не оправилась от шока после звонка Филиппа.

– Привет.

Она шагнула назад, чтобы впустить Оливера в квартиру. Ей было любопытно, что он ей скажет, но она решила не торопить события. Пусть он пришел к ней, но это не значит, что он попросит ее вернуться к нему. Она не знала, чего хочет Оливер. Она любит его, но ради благополучия своих детей ей следует быть разумной. Оливер обошелся с ней слишком жестоко, и он не получит ее прощения, просто извинившись перед ней и подарив цветы.

– Это тебе, – произнес он, протягивая ей цветы и смущенно улыбаясь. – Я выбрал розовые и синие цветы для ребенка.

– Спасибо. – Люси взяла цветы и отвернулась, чтобы поставить букет в воду. Ей хотелось хотя бы минутку побыть вдали от пристального взгляда Оливера.

Когда она вернулась из кухни, он по-прежнему стоял в галерее и смотрел на картину, которую ей купил. Наконец Люси повесила ее на стену.

– Спасибо за картину, – сказала она, вставая рядом с ним, чтобы полюбоваться полотном. – Тебе не надо было этого делать.

– Я знаю. Но это подарок.

Люси поставила вазу с цветами на стол и повернулась к Оливеру лицом.

– И не надо было отзывать судебный иск. Следовало дождаться решения судьи.

Оливер посмотрел на нее и покачал головой:

– Нет, я не мог рисковать. Я передумал.

Словно защищаясь, Люси скрестила руки на груди.

– По поводу чего ты передумал? – огрызнулась она. – По поводу того, что я опытная мошенница, которая манипулировала твоей пожилой, страдающей агорафобией тетушкой, и поэтому она оставила мне все свои деньги? Или по поводу того, что я нарочно забеременела, чтобы получить от тебя материальную поддержку для себя и твоего ребенка?

Кадык Оливера дернулся, он судорожно сглотнул. Люси еще не видела его таким напряженным. Ни в офисе адвоката в день оглашения завещания, ни в ресторане, когда они виделись в последний раз. Оливер казался внешне спокойным, но она остро чувствовала его беспокойство.

– Прости, Люси, – наконец сказал он. – Прости меня за все. Я не имел права сомневаться в тебе, но мной руководил страх, который испортил мне жизнь. Ты не делала ничего такого, за что я мог бы к тебе так относиться. Ты ничем не похожа на мою мачеху, и я знал это всегда. Я просто боялся, потому что у меня были чувства к тебе, и я не понимал, что мне делать. Я боялся ошибиться, как мой отец, но вместо этого я спровоцировал в своей жизни еще больший беспорядок, разрушив лучшее, что у меня было. Я могу только надеяться, что однажды ты сумеешь меня простить. Я намерен просить у тебя прощения столько лет, сколько потребуется, чтобы ты меня простила.

Люси спокойно его слушала. Его слова казались искренними, у нее болезненно сжалось сердце. Но Оливер был не единственным, кто испугался. Она боялась снова довериться ему, потому что он мог опять растоптать ее чувства.

– Спасибо, – ответила она. – Я знаю, тебе было нелегко все это сказать.

– Я признаю свои ошибки, Люси. Я ошибался по поводу тебя с тех пор, как мы впервые встретились. Я хотел бы начать все сначала, но я не могу изменить то, что сделал. Ты простишь меня, Люси? – Он с надеждой уставился на нее.

Она чувствовала боль и сожаление в каждом произнесенном им слове. Она никогда и ни от кого не слышала искренних извинений.

– Я прощаю тебя за то, что ты сказал и сделал. – Она понимала, что для него этого недостаточно.

Оливер взял ее за руку.

– Спасибо. Я так рад это слышать. Дело в том, что я люблю тебя. Я думал, у меня не будет шанса рассказать тебе об этом. – Он посмотрел на нее с очевидным вопросом во взгляде. – Как ты считаешь, ты когда-нибудь сможешь меня полюбить?

Тепло прикосновения не давало ей сосредоточиться на его словах. Люси чувствовала, как тело начинает ее предавать. Ей хотелось прижаться к твердой и мускулистой груди Оливера. Она хотела вдохнуть теплый аромат его одеколона и почувствовать, как он ее обнимает. Она боролась со своими желаниями, зная, что их разговор слишком важен. Он должен был состояться, но они ничего не выяснят, если она будет тереться об Оливера, как довольный котенок.

Она заставила себя взглянуть на него. Он смотрел на нее с мольбой.

Она обязана сказать ему правду о своих чувствах.

– Нет, – ответила Люси.

Оливер изо всех сил старался не терять самоконтроль. Он знал, что рискует своим спокойствием, приходя к Люси. Она не могла простить его за то, как он с ней обошелся. Он убеждал себя, что смирится с любым ее ответом и будет участвовать в жизни своего ребенка.

– Ладно, – сказал он, отпустив ее руку, хотя это было последнее, что он хотел сделать.